нести в себе чёрную от злобной копоти душу, наполненную до краёв желчью, тоской и такой нескончаемой ненавистью к собственному неугодному никому существованию, что они захотят оставить меня на том же месте, где я и буду лежать, распахнув свои глупые глаза, отражающие, словно маленькие блёклые зеркала, их зелёную униформу. Да простит меня Господь, Вселенная, бабушка, и ты, мой дорогой друг.
Все волоски на теле поднялись. Я отбросила от себя чью-то, чью угодно, только не мою, предсмертную записку, словно паука, которому не повезло проползти по мне. Правда, скорее у меня было ощущение, словно меня сбил поезд.
Я подняла наполненный слезами взгляд на Эйча.
– Что всё это значит?! Это очередная шутка, ты смеёшься надо мной? – почерк в письме принадлежал мне. Или кому-то, кто смог его воссоздать. Слёзы капнули и оставили кляксу на разорванном конверте, оставленном на столе. Кляксу? Разве он был не абсолютно белым? Я вытерла слёзы и взяла в руки то, что осталось от конверта. Выписанные с таким старанием витиеватые буквы сложились в слова: Моему дорогому другу. Моему любимому Джо. Твоя Элис.
Глава II
Разоблачение
Я умудрилась оставить целым кусок бумаги, на котором была подпись. Всё тело пробирала дрожь. Я обняла себя за плечи. Харон упрямо хранил молчание. Сидел абсолютно неподвижно, даже не потянулся за новой сигаретой. Нашу неловкую тишину нарушил подавший голос Александр, по всей видимости, пришедший в себя, и смена обстановки его ни капли не успокоила:
– Я что, умер?! – вновь визгливо вопрошал Миллиган. Второй раз умереть весьма сложно. Несмотря на всю трагичность ситуации, я рассмеялась, вытирая при этом слёзы, предательски полившиеся из глаз. Эйч тоже подхватил мой смех, правда, у него он получился более сдержанным.
Но у него и истерики не наблюдалось.
– Вы все сумасшедшие. – Александр сделал попытку подняться с кровати Эйча и подойти к нам, показывая при этом на каждого из нас пальцем. – Вы просто психи. Нельзя устраивать такие… Представления. Дешёвый спектакль! Вы, двое, думаете, я не догадался? У меня были сомнения, но я сам недавно потерял жену, как вы вообще посмели такое проделать. Бессовестные прохвосты! – продолжал сыпать обвинениями господин Миллиган – Я… я так устал. – Александр внезапно прекратил поток возмущений и сел обратно на кровать, спрятав лицо в ладонях. Его плечи затряслись. Я встала со стула и пошатнулась. И снова не заметила движения трамвая. Харон тем временем вытащил из пачки сигарету и с чувством затянулся. Подлец. Всё мне расхлёбывать. Осторожно, держась за стену трамвая, я подошла к плачущему Александру и опустилась перед ним на колени. Медленно отняла его руки от лица. На меня смотрели ярко-синие, как океан, глаза, наполненные такой невероятной скорбью, что у меня защемило сердце.
– Она была моим всем… Моим миром, домом… У нас не было детей, некому будет меня похоронить, – он печально прикрыл веки.
Я не успела сказать ему ничего утешающего, поскольку раздалась главная