вверх, на лоб. И их хозяин почти выкрикнул.
– Человека надо ниспровергнуть с пьедестала, на который он забрался, возомнив себя царем природы.
Сима даже вздрогнула при последних звуках. Так они были произнесены, жестко и громко.
Сергеич молчал. Сима смотрела на него, будто спрашивала: что же ты не отвечаешь, не можешь?..
– Приглашают в школу вновь начать преподавать, – говорил тем временем Фадеич. – Я должен детям нести разумное и доброе. А я этого уже не могу. Мне хочется кричать! – брови у Фадеича легли туда, где им положено быть.
Он замолчал, но ненадолго. Сказал, как пожаловался:
– А разумно ли кричать детям? И такое? Ведь им жить надо! Как и мне! После моего инсульта года не прошло…
Похоже, в его окружении мало кто мог слушать старика долго, и он приходил выговориться к своему приятелю Мамину.
Не дождавшись ответа, вновь спросил:
– А если детишки не будут знать с ранних лет об этом, какими они вырастут?
Сима вышла в сени.
– Поостынь, – спокойно сказал Сергеич, провожая взглядом Симу. – В тебе большое нетерпение. Не зря мы тебя в школе Утюгом звали.
– Меня за другое так звали, – по-мальчишески запальчиво проговорил Фадеич.
– Ну… Николай, не сердись, – улыбнулся Мамин. И продолжил: – Все человечество копило то, о чем ты говоришь. А ты хочешь в одночасье, один все разом решить, всех образумить? Я думаю, человек повернется лицом к природе, настанет такое время.
– Настанет ли? – Покачал головой Фадеич.
Вошла Сима и села на пороге.
Гитара по-прежнему висела на стене. Сима зевнула. Она спокойно смотрела, как гость, задев на столе локтем чашку, опрокинул её и намочил рукав фланелевой рубашки.
Очевидно, он вспомнил свою первую профессию. Спросил неожиданно:
– Ведомо ли тебе, умная твоя голова, как крепко можно приручить кошку к себе?
– Я и так о ней забочусь.
– А она? – переспросил гость.
– То целыми днями около меня, в глаза заглядывает. А то вдруг надолго пропадает. Где носит её?
– А ты попробуй одно средство.
– Что за средство такое?
– Испытанное. Возьми кусочек мяса, подержи его у себя под мышкой, и пусть потом она его съест. Все! Кошка как присохнет к тебе.
– Ну вот, буду я ещё ворожить. На старости лет-то, – буркнул Сергеич, ставя Симину миску на порог.
Наблюдая за Симой, его приятель удивился:
– Послушай, в первый раз вижу, чтобы кошка ела чеснок!
– Она ещё и горчицу ест.
– Что?
– А вот то! Мы такие, да, Сима?
– А знаешь ли ты, дружище, ученые установили, что на подушечках лап твоя кошка, как и все, имеет потовые железы. Есть они у неё ещё на щеках, губах, вокруг сосков. И через лапы кошки получают нужную им информацию. Грязь и вода на лапах воспринимаются ими как помеха. Кошка очищает постоянно свои лапки, отряхивает их или облизывает…
Николай Фадевеич говорил так, а Сима в это время, оставив миску, терлась о ногу гостя и старалась