Imago. Скорбачевская

Мужчина на ватных ногах выходит из автомобиля, и все на улице дико озираются на него, словно видят или домового, или наркомана, или шизофреника. А, хотя на нем же красный браслет…

      Шоколад… Он бредет по переулку, шатаясь и не понимая, что и кто его окружает. Где его дом и как он здесь оказался. Он врезается в прохожих, тяжело дышит, падает и встает. Он смертельно ранен: на запястье красный браслет, а в ладони зажата упаковка гормональных препаратов.

      Красный дар

      Студентки кидают вещи в багажник, заводят мотор, хлопают дверцами и… Город, любимый город, уносится вдаль.

      Хриплый шансон из радиоприемника, запах бензина и моря подсолнухов за окном.

      – Пишут о Люцифере… – таинственно произносит Агата, придвигая на нос солнечные сучьи очки. Она обводит фломастером интересные фрагменты статьи из журнала мистических историй. – О! Короче, во какая дичь, слушай-слушай!..

      Нина включается, убедившись, что навигатор ведет прямо.

      – «Святой принялся обувать зверя, яростно прибивая металлическую подкову к копыту дьявола. Дьявол умолял и кричал от боли, пока Дунстан вбивал в него гвоздь за гвоздем. Когда он закончил, Дунстан согласился снять башмак и освободить дьявола только после того, как тот пообещал, что никогда не пройдет через дверь, над которой висит подкова1», – заговорщическим тоном читает девушка, и они с подругой наигранно поют:

      «Над порогом твоим, на мачте твоей,

      Убедись, что подкова прибита крепко».

      И смеются.

      – Это настолько пафосно, что даже готично, – говорит Нина. – Аж кофе захотелось. Да и, как сказал Винсент, «мне надо отлить».

      Желтые «жигули» паркуются у краснодарской заправки.

      – Тебе чего?

      – Черный чай, – отвечает Агата, – и побольше сахара, пожалуйста.

      – Пересаживайся за руль, а то у меня уже зад дымится.

      Мелкий дождь, зеленые поля, они едут дальше. Взгляд в затуманившееся лобовое стекло. Надо что-то делать. Чем-то заниматься. Пустота убивает.