Хирурги человеческих душ (роман-трилогия). Книга первая. Человек может всё!
тебя из-за полового акта выделения из влагалища были?
– Маленько. Кровь была.
– На простыню попала?
– Не-а, он её с меня сдёрнул и бросил на столик.
– Но ты же вытиралась чем-то?
– Он мне эта…тряпку давал. Потом забрал её.
– А у него выделения были?
– Да. У него это…брызгало…мне на…попу. Он меня спиной к себе поставил, а сам сзади был. И он тоже…это…вытер.
– Ты не сопротивлялась ему, не кричала, не стучала в двери?
– Нет, – разом обмякла девушка.
– А што?
– Забоялась. Он пугал, что расскажет всем про меня. Бумагу напишет куда надо, что я пьяница. И в газету – тоже. А если буду молчать, то он всё прикроет. Говорил, что через такое все…бабы проходят. Месяцем раньше, месяцем позже – какая разница.
– В палате женщинам рассказывала?
– Не-а.
– А што?
– Забоялась. И стыдно было.
– И они ничего не видели и не слышали?
– Не-а. Они спали. Ажно храпели.
– Допустим. А дома? Матери-то, небось, пожаловалась?
– Не-а, – как заведённая заладила Регина.
– Тоже забоялась?! – недоверчиво воскликнул Подлужный.
– Забоялась, – прошептала девушка, закрывая лицо ладонями.
– Х-ха! – непроизвольно вырвался у Алексея неопределённый возглас. – Боялась, боялась, а через полтора месяца – вдруг пожаловалась? С какой же стати бояться перестала?
– Да она же заболела! – жалобно вскрикнула, суровая внешне мамаша. – Не подвезло ей.
– Чего-чего? – не сориентировался в её стенаниях следователь.
– Не подвезло-о!…Они в школе-магазине недавно анализы сдавали, – зло сверкая глазами, принялась растолковывать Ирина Осиповна. – И у Регинки того…гонорею нашли. А до того она терпела и ото всех скрывала.
– Эх-ма! – не сдержался Подлужный. – Хорош подарочек!
– Вчера нам про заболеванье сказали, и сразу погнали в диспансер, – миновав критическую точку, относительно спокойно затараторила многострадальная мамаша. – Мы – туда, а там условие: покуда не признаетесь от кого – лечить не примем. Мы сказали откеля, а главный врач к вам и погнал.
– Сюрпризик, – почесал затылок следователь. – Что ж, давайте, так сказать, ближе к телу. У тебя, Регина, на теле повреждения имелись.
– Синяки. Тут и тут, – указала та на бёдра.
– Отчего?
– А он, мужик, шибко меня к себе тянул.
– Показывала кому-то синяки?
– У-у.
– Опять забоялась.
– Угу.
– Тьфу! – раздосадовано изобразил воздушный плевок Алексей. – Голову даю наотрез, что как только приехала из милиции домой, тщательно помылась и постирала нижнее бельё. Так?
– Угу! – почти восхищённо уставилась Регина на него, поражённая его прозорливостью.
– Угу, – передразнил её Подлужный. – Сейчас подумайте, уважаемые мои дамы, насколько блестящая, без преувеличения,