мне подкрадывалось изнеможение, но я слишком устала, чтобы уснуть. Кроме того, я, вероятно, скатилась бы на пол с узкой койки, застеленной скользкой бумажной простыней.
Мне хотелось знать, позвонил ли кто-нибудь маме. Должен же кто-то сказать ей, что я жива. Но пока еще у меня даже не спросили мое полное имя.
Я засунула руку в карман, но телефон исчез. Разумеется, я его выронила. Я вздохнула и застегнула молнию надетой поверх порезанной футболки худи. Хорошо хоть, что никто не напялил на меня больничную пижаму. Может, мне позволят просто уйти.
Конечно, у меня не было ни машины, ни крупной суммы наличных, и багаж мой остался в самолете. Мысли прекратили крутиться вокруг происшествия в аэропорту, и я сосредоточилась на досадном отсутствии мобильника.
– Паршивцы террористы, – тихо выругалась я.
– Вы не должны произносить это слово.
Я подняла глаза. В дверях стоял маленький мальчик, возможно, лет десяти. Он был в красном дождевике из синтетики, блестящем и мокром.
– Прости, – извинилась я.
– Ладно, – он воспринял извинение как разрешение зайти в комнату, – не мне указывать взрослым, чего им не говорить, даже если они сквернословят. Ты ведь взрослая?
– Смотря как посмотреть, но в сравнении с тобой – да.
– Ага, – кивнул он. – Я – Том.
– Лиззи, – представилась я. Голова налилась свинцом: террористы, врачи, загробный мир, да еще незнакомый малыш – никто не дает мне поспать.
С его дождевика на пол стекала вода.
– Идет дождь?
– Нет, но шел.
– Понятно, – пробормотала я, ничего толком не понимая: все-таки уже наступили заморозки, какой еще дождь на улице? Из-под подола дождевика выглядывали босые ноги Тома.
– Когда был дождь? – уточнила я.
– Когда меня сбила машина, – ответил Том.
Я почувствовала, как кусок льда, который растаял благодаря поцелую Ямараджи, заскользил вниз по позвоночнику, подобно холодному пальцу. Казалось, что вся больница разом утихла, словно звук высосало нечто голодное до шума, гула голосов и жизни.
Я зажмурилась, но тотчас открыла глаза. Том стоял у двери и странно смотрел на меня.
– Ты как, Лиззи?
– Не знаю, думаю, я умирала сегодня.
– Не бойся, больно только вначале, – сказал он, нахмурившись. – А ты светишься, как та милая леди, которая приходит.
– Милая леди?
– Та леди, что не мертва. Она – мой друг.
– А… – протянула я. Мне казался далеким собственный голос, как будто я уже крепко заснула и в мои сны просачивался чужой разговор.
– Она приходит каждую неделю и болтает со мной, – Том залез в карман и вытащил что-то мокрое. – Хочешь жвачки?
– Нет, спасибо. – Я чувствовала, как сердце бьется все ровнее, и покосилась на приборы у моей койки.
Я светилась, как Ямараджа и та женщина, которая навещает призраков.
– Послушай, Том, ночь у меня выдалась жуткая. Я очень устала.
– Ладно, –