глубоких вдохов, не вставая из лужи, раздумывая, видел ли меня этот человек. Он не двигался с места. Моего лба вдруг коснулся прохладный ветерок, принесший с собой запах дыма с влажной примесью чего-то дикого.
Этот запах был мне знаком, вот только откуда?
Я поднялась на ноги и бросилась бежать в обратном направлении. В висках стучала кровь. Ноги то и дело скользили, перед глазами маячило навязчивое видение, в котором чудовище настигало меня и хватало за собранные в хвост волосы. Я все оглядывалась и оглядывалась, пока не выскочила на дорогу после Кенвуд-хаус, но меня никто не преследовал.
Вне зеленого оазиса Хампстед-Хит мир жил своей обычной жизнью. Лондон просыпался. Когда мне наконец удалось восстановить дыхание, страх сменился неловкостью, ведь сзади на моих легинсах красовалось мокрое коричневое пятно. Всю оставшуюся дорогу до дома я бежала в напряжении, вынув один наушник и буквально ощущая адреналин, струящийся по позвоночнику. Какой-то таксист при виде меня рассмеялся, а мужчина, выглянувший, чтобы выкурить утреннюю сигарету, назвал меня красавицей и велел улыбаться.
Оба вызвали во мне лишь страх и гнев, но я продолжала бежать, и вскоре они растворились в белом шуме большого города.
Так оно и бывало с Виви и Грей. Стоило одной из них позвонить – и вот уже со мной происходили всякие странности.
Добежав до конца улицы, я отправила сестре сообщение: «НЕ СМЕЙ являться в школу».
Глава 2
На подъездной дорожке около нашего дома стоял мамин красный «мини-купер». Распахнутая настежь дверь из-за ветра качалась на петлях взад-вперед. Внутрь вела цепочка влажных следов. Наша древняя кошка сидела на коврике у входа и лизала лапу. Животное было старше меня и выглядело таким потрепанным, что походило, скорее, на чучело от плохого таксидермиста. Стоило взять тварь на руки, как она зашипела и выпустила когти, демонстрируя давнюю неприязнь, которую испытывала ко мне, Виви и Грей. Правда, в последнее время Саша слишком одряхлела, чтобы сопротивляться всерьез.
Что-то было не так. Кошке уже лет десять не позволялось гулять на улице.
– Кейт, – тихо позвала я, надавив на дверь, и шагнула внутрь. Не помню, когда и почему мы перестали называть ее мамой, но Кейт так нравилось, и все привыкли.
Ответа не было. Я опустила Сашу на пол и стащила с себя грязные ботинки. С верхнего этажа доносились эхо приглушенных голосов и обрывки странного разговора.
– И это все, что вы можете? – спросила мама. – Даже не в состоянии рассказать мне, где они были? Как это случилось?
По громкой связи ей отвечал мужчина с американским акцентом.
– Послушайте, мадам, вам не частный детектив нужен, а психиатр.
Неслышно ступая по полу, я пошла на звуки голосов. Кейт, все еще одетая в свой хирургический костюм, покачиваясь, стояла рядом с кроватью. Верхний ящик тумбочки был открыт. Темноту комнаты рассеивал лишь туманный медовый свет единственной лампы. Из-за работы в ночную смену мама всегда держала плотные шторы