праздно слонялись где-то на территории города, в столовой Базы Эверетт (бывшим штабом «Сил Ронийской Самообороны11»), где теперь собрались младшие офицеры Ордена, стояла гробовая тишина. Всё потому, что буквально несколько минут назад майор Густав Вейзен, ответственный за провизию, объявил, что у нас почти не осталось съестных припасов и весь городской гарнизон теперь находится на грани голода.
Видимо, осада, длившаяся несколько недель, окончательно растащила все те крохи, которые у нас оставались после бесконечно долгих трёх лет. Раньше с провизией тоже всё было не слишком складно, и тут дело даже не в поставках, которые периодически не доходили до наших частей. Проблема крылась скорее в тех землях, что наши предки когда-то назвали своим новым домом.
Пустыни, закрытые в глубине континента горами и питаемые разве что парой крупных рек, – плохое место для того, чтобы развивать своё сельское хозяйство. Поэтому обычно правительство всегда действовало двумя путями: либо выторговывало у западных12 и восточных13 колонистов, либо отвоёвывало у тех, чью исконную землю мы и без того старательно отнимали – Ротхаутов14.
Да, Орден был взрощен в крайне недружелюбных условиях, со всех сторон нас всегда окружали потенциальные враги, а отсутствие выхода к морю и своей сельской промышленности сделало нас зависимыми от наших же неприятелей. И вот у нас наконец появился шанс выбраться из этой ямы, в которой мы были лишь дружелюбной сырьевой кормушкой, которая, к слову, параллельно безвозмездно боролась с досаждающими всем поселенцам на этом континенте варварами. Однако мы уничтожили всё то, за что так сражались. Даже больше того, мы потеряли и то, что имели.
Поля, на которые возлагалось столько надежд, были сожжены, а Мировая Лига15 ответила на нашу, безусловно, справедливую военную кампанию глобальным эмбарго, что, очевидно, лишило бы нас возможности продолжать войну, не выдохнись Рония раньше, так же, как и мы, оставленная мировыми гегемонами в час нужды. Как уже говорилось ранее, после пьянящей победы мы оказались в абсолютно отвратительном положении, ибо теперь нам надо было как-то контролировать непокорных ронийцев, веками воевавших за свою свободу с гораздо более сильными врагами, чем мы.
Они напомнили о себе, когда к нам пожаловали послы от нового руководства. То был старый генерал Александр Соколов, грузный, высокий и вечно угрюмый мужчина. Он говорил довольно отрывисто и явился лишь для того, чтобы провести краткий инструктаж, касающийся первых распоряжений коменданта:
– Салем поручил в срочном порядке мобилизовать все те резервы, которые только возможно, – начал Соколов, не размениваясь на лишние любезности. – Я понимаю, что для многих война осталась позади, однако расслабляться рано, и нас ждёт ещё много работы. Всех, кто в достаточно трезвом рассудке, чтобы держать винтовку, комендант приказал отправить на прочёсывание улиц и устранение тех, кто в перспективе мог бы представлять для нас угрозу. Под категорию угрозы подпадают как представители бывшего правительства, так и все, кого вы сочтёте сочувствующими