тока распятья не было на кресте, да это в то бесовское время было и не важно, но крест на цепи носил на груди, хотя и некрещёный и креститься-то не умел. Очень удивлялся я, да и до сих пор удивляюсь, как надо было напугать большевикам моих дедушку, бабушку и родителей, что при высылке на Урал они даже икон, видимо, взять с собой не посмели. А может, за это тогда грозила смерть всей семье, прости, Господи! Не вправе осуждать я гонимых властью людей, у которых на руках умирают дети.
Зато на Пасху у бабушки праздник всегда – и крашеные яйца, и кулич, да и во дворе у всех праздничное настроение. «Христос воскресе – воистину воскресе!» – слышалось в этот день отовсюду несмотря на антирелигиозный строй страны в то время восьмидесятых годов.
Глава 3.
Армия в начале восьмидесятых – это отдельная тема, по весне меня и всех моих товарищей начали призывать в ряды вооружённых сил, начало лета – проводы…жаль, что той девочки из поезда (год длился наш школьный роман за 40 километров друг от друга) не удалось побывать на моих проводах, хотя я ездил за ней, чтоб пригласить на проводы меня в армию, в город Свердловск (ныне Екатеринбург). Мама её сказала, что её дома нет, она болеет.
Ну что ж, в армию – так в армию. Сам в Афган не рвался, но если бы призвали туда – так тому и быть, а чтоб сам – как некоторые – не-е-е-е-е-е, не хотелось чё-та. С городского военкомата на призывной пункт за несколько десятков километров от дома везли в пьяном угаре, веселились, пели песни и жили некоторые там – на призывном – по нескольку дней.
Мне повезло, меня и ещё со мной пять человек, купил пьяный прапор – как в кино « ДМБ » (я уж думал – не было ли с нами Охлобыстина, так правдиво он написал сценарий к этому фильму). Мы даже прыгали с поезда на ходу, потому что на сибирской станции, куда нас вёз прапор, остановки не было запланировано у локомотива, а нам так, видимо, хотелось послужить Родине.
Вот и приплыли, как говорится. Берите верёвки с мылом и вешайтесь, духи бесплотные, вы в армию прибыли. Волосы у меня были до плеч и поэтому приглянулся кому-то из «дедушек», который так и сказал: «Подстрижёшься – пришибу тебя и парикмахера, так ему и скажи!» Поселили нас в карантин, казарма на восемьдесят человек, мы в своей гражданке, баня будет тока завтра, видимо, тогда и переоденут.
Часть какая-то странная – гражданская оборона (ха-ха)…тут и краснопогонники и чёрнопогонники разномастные какие-то приходят нас шмонать на наличие хороших и им нужных вещей. Тот пьяный прапор вроде был чёрнопогонник, и это радовало, потому что в красных как-то казалось западло; была в то время ассоциация с внутренними войсками охраны зеков – бред какой-то, на самом деле. Шмон дедов и помазов (черпаков ) меня обошёл, потому что тот, который запретил меня стричь сказал,что я пойду ночью с ними в самоход, деревня была за пять-шесть километров от части. И зачем мне это надо, я же Родину пришёл защищать, а тут, похоже, до этого нет никому никакого дела, духи мы пока бесплотные, говорят, и это – весь первый год! Вот я и думаю – приплыли, блин!
До