край свёртка и перекатила на край брёвен, обитых досками. А затем уже, отпустив верёвку, перенесла груз на землю. Отвязала верёвку и бросила её конец вниз.
Сама встала на колени и откинула полы ватной куртки с тела ребёнка. В девочке лет 9–10 жизнь едва теплилась. Она дышала, но глаза её были закрыты. Длинные, загнутые на кончиках, ресницы лежали на бледно – синеватых веках. На чистой коже её щёк не было даже слегка розоватого оттенка, не то что румянца. Шея, руки, худенькие ножки ребёнка казались мертвенно – бледными. “Да и холодная она, как труп.” – Подумалось Лизе. Светлое шёлковое платье на девочке было в бесформенных алых пятнах.
Лиза сняла это мокрое платьице с безвольного тела ребёнка, чтобы рассмотреть ранения. На груди ничего. Тогда осторожно перевернула девочку на спину. Под лопаткой слева обнаружила глубокий след от ножа. Края раны разошлись и сочилась кровь.
Лиза собралась с силами, проверяя, хватит ли у неё энергии, чтобы залечить эту рану. И с огорчением поняла, что сил слишком мало. Их едва хватает, чтобы самой двигаться и удерживаться в сознании. Но девочку очень жалко. Тогда она решила, что на то, чтобы стянуть края раны, из которой вместе с кровью утекала и жизнь, всё же сил, должно хватить. И, положив ладонь правой руки на это место, рывком направила энергию из себя…
Что-то девчушке всё же досталось. Потому, что теряя сознание, Лиза успела заметить, что кровь из раны перестала идти. А во всём её собственном теле ощутилась такая лёгкость и невесомость, что душа её поднялась над телом и зависла над ним, с интересом наблюдая за тем, что происходит внизу.
Странно было наблюдать за своим неподвижно лежащим телом в крайне неудобной позе и не ощущать от этого никакого дискомфорта. Найда пыталась лапами перевернуть тело девушки, разбудить её, вылизывая лоб и уши. Но душа ничего не ощущала. Тогда овчарка принялась громко и отрывисто лаять как раз над ухом человека. Лиза слышала, но в ушах лай не отдавался. Она видела, как Павел вылез из колодца, кинул взгляд туда, где надрывалась в лае собака. Потом снова наклонился к колодцу. Быстро вытащил верёвку с привязанной пожилой женщиной. Подхватил одной рукой её за пояс, как куклу, посадил на землю, прислонил спиной к срубу и не стал даже отвязывать верёвку, а бросился к Лизе.
– На пять минут нельзя оставить тебя! Возвращайся немедленно обратно! Прекращай разыгрывать из себя кисейную, изнеженную барышню!
Лизина душа смотрела сверху и слушала, как её обзывают и бьют при этом. Она рассердилась и нырнула обратно в своё тело.
– Ещё бьюриком универсальным называешься, а дерёшься и ругаешься как неотёсанный мужик! – Она подняла свою руку и залепила ему тоже пощёчину.
Павел расцвёл в улыбке.
– И чего ты разлеглась на холодной земле?
Он за обе руки рывком поднял её на ноги.
– Стоишь? Голова не кружится? – Спросил он, оценивающе рассматривая ожившую подружку.
– Не кружится! Щёки горят теперь, как в огне! – Сердито огрызнулась Лиза.
– Ты чего опять хлопнулась в обморок? Испугалась вида