подобного. Это ты кричишь. – Она решительно встала со стула и направилась в прихожую, мать – за ней.
За дверью на площадке стояла Люба, румяная, нарядная, в коротком белоснежном плаще и изящных сапожках. В руках у нее был огромный торт в прозрачной упаковке.
– Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет мало заплатил горе. – Люба звонко расхохоталась и, потеснив Женю, зашла в квартиру. – А если честно, то совести у тебя нет, Зимина! Обещала звонить, и ни ответа, ни привета. Между прочим, сегодня мои именины, забыла?
– Ой! – Женя смущенно качнула головой.
– Вот и я о том же! Ладно, я знала, что тебя в гости не дождешься, и сама пришла, с доставкой на дом. Вот, тортик принесла, идемте чай пить.
– Конечно, Любаша, идем, – засуетилась Ольга Арнольдовна. – С днем ангела тебя! Хорошо, что приехала, а то с этой Женей просто беда. Совсем свихнулась на почве учебы, может, хоть ты на нее повлияешь, а, Любушка?
– Женюра у нас не поддается влиянию, – засмеялась та. – Ведет себя хуже некуда: друзей забросила, в кино с нами не ходит, день рождения Ленчика пропустила! Куда это годится? Я вот со своей Катериной Ивановной все прекрасно успеваю. – Люба сунула ей в руки коробку с тортом. – Иди нарезай, горе мое! И не вздумай улизнуть за свой компьютер, обижусь на всю оставшуюся жизнь!
– Не улизну, – пообещала Женя.
В глубине души она была рада Любиному визиту, надеясь, что подруга поможет ей хоть на время расслабиться и отвлечься от дел.
За чаем мать и Люба принялись прорабатывать ее на пару. Они наседали, и та не выдержала: к горлу ее подкатил комок, глаза защипало. Женя уронила голову на руки и разрыдалась.
– Да ты что? – испугалась Люба. – Женюрочка! Прости, солнце мое, я тебя вовсе не хотела расстраивать.
– Я… я… – Она всхлипывала, не в состоянии произнести что-нибудь членораздельное, глядя на Любу и мать полными слез глазами.
– Она устала, – со вздохом проговорила Ольга Арнольдовна. – Это самый настоящий стресс. От него до депрессии один шаг.
– Так надо же что-то делать! – воскликнула Люба. – Хотите, я поговорю со Столбовым, чтобы он снял часть нагрузки?
– Н-не надо, – с трудом выговорила Женя, вытирая слезы, – дело не в нагрузке.
– А в чем тогда?
– В том, что я не могу переключиться. Даже если пойду в кино или еще куда-нибудь, все равно буду думать об этом дурацком линейном программировании.
Мать и Люба переглянулись.
– Н-да, – протянула подруга негромко, – это называется «ку-ку». – Она замолчала, сосредоточенно кроша ложечкой остаток торта на блюдце.
Женя тихо всхлипывала, почесывая за ухом Ксенофонта, который, вспрыгнув к ней на колени, громко и блаженно урчал.
– Может быть… – робко начала Ольга Арнольдовна, но Люба внезапно перебила ее:
– Я знаю, что делать! Женька, тебе нужно заиметь хобби. В сфере искусства.
– Какое еще хобби? – не поняла Женя.
– Ну, например, у тебя же есть слух. Когда Костик воет