вокруг месяца? Значитца, метель будет. Когда именно – не скажу, надо чтобы он повыше поднялся. Если, когда в зените будет, колечко сохранится – значит, быть метели к утру. Если рассеется – значит, опосля заметет, попозже.
Метель, значит. Я оглянулся на свое притопывающее на укатанной дорожке воинство и на плавно закрывающиеся ворота монастыря. Потом на сани. Рожин расторговался удачно. Обратно двое саней идут почти порожними, вместо объемистых тюков везет лишь несколько связок узких кожаных ремней да стопку опустевших мешков.
– Рожин.
– А? – глухо отозвался каптенармус, все так же старательно отворачивая от меня лицо.
– Дай мне расклад по подвижному составу. Сколько конь может бежать без передышки, чтобы не загнаться, через сколько его нужно будет кормить и поить, какие перерывы на остановку.
– Карпыч! – снова отфутболил меня к вознице Рожин и ткнулся лбом в шею коня, прижимаясь плечом к хомуту. Судя по вырывающемуся из-за плеч пару – он там коню что-то шепчет.
Да и пес с ним.
– Карпыч, – поворачиваю голову к вознице. – У нас трое саней, груз и люди. В среднем нагрузка выходит по сорок пудов на сани. Докуда нас утащить сможешь?
Тот посмотрел на Рожина, потом на меня. Быстро окинул взглядом разбившуюся на две кучки остальную публику и тихим серьезным голосом проговорил:
– Два часа. Потом четверть часа перерыв. Потом еще два часа, вечерняя кормежка с паузой в час. Если ехать быстро – то потом каждый час остановка, так же на четверть часа. Георгий Иванович! Коням нельзя больше шести часов в день бегать. Особенно по зиме! Если очень надо, то полдня – это совсем край. И овса мало, мы думали в деревне прикупить, а завтра уже поутру…
Я внимательно посмотрел в глаза вознице. Он, взрослый мужик за полтинник, и ко мне, малолетке, у которого-то и усы еще как следует не растут – по имени-отчеству. Впервые за всю нашу поездку. Смотрит прямо и серьезно, без подколок, ехидства и прочих веселых прибауток, которыми мы коротали время во время дороги.
– Овес принципиально? Ячмень, пшеница – пойдет? – спросил просто так, лишь бы что-то сказать и потянуть время на выслушивание ответа. Командир умный, командир совет держит со знающими людьми, командира не отвлекать.
Каптенармус так-то ундер-офицеру равен. То есть старше меня по званию. Но он – вспомогательный, а я – линейный. Да и слился наш Рожин, прямо говоря. Вон, к нестроевому отфутболил вопросы решать.
– Зерно только дома, – говорил тем временем Карпыч. – После зерна коню поспать надо всю ночь, очень уж тяжко переваривают они это дело. А овес легкий, после овса уже через полчаса бегать можно.
Из-за спины раздался чей-то ворчливый голос:
– Да что ты там раздумываешь на ночь глядя, малец! Айда заночуем у Федота, а там – утро вечера мудренее!
Холода внутри меня вдруг стало больше. Ну вот и все. Время вышло. Пора принимать решение. Пытаюсь еще раз поймать взгляд упитанного, солидного внешне каптенармуса.
А Рожин все так же чешет шею черному тяжеловозу и шепчет ему всякую