Конечно, они сошлись и такую любовь закрутили, что перья во все стороны.
Я его старался урезонить.
– Ванька, – говорю, – ну куда лезешь? Сам подумай, ей и так по жизни тяжело, а тут ещё ты безрукий. Ты же обуза для неё.
Какое там! Глаз горит, любовная лихорадка бьёт. Твердит, как помешанный:
– В деревню поедем! Дом, хозяйство, лес, охота, грибы, ягоды.
Я ему:
– Вань, охолонись. Ты же без рук! Какое хозяйство? Тебя самого кормить надо.
Не слушает. Не хочет слышать.
Я с другого бока.
– Вань, – говорю, – а может, она с нами в Монголию? Не совсем с нами… Мы – на разведку. Если всё нормально, напишем – приедет.
– Не хочу, – говорит, – никакую Монголию. За сотню вёрст, киселя хлебать. Здесь хочу, дома!
И опять за своё – хозяйство, лес…
О, как заговорил! Мне даже обидно стало.
В общем, разругаться – не разругались, но кошка между нами пробежала…
Я напоследок его предупредил.
– Ваня, – говорю, – Брянские леса – это не Лосинка. Места глухие. Народ тёмный, и у каждого второго – ружьё. Начнёшь летать по ночам – застрелят!
Как с гуся вода!
Через месяц я ему позвонил. Старушка подошла – плачет.
– Уехали они, – говорит.
Деда как-то встретил. Он вконец оприродился. Сидит на суку, словно сова, голый, лохматый.
Про Димона Дед рассказал. Этот безбашенный на войну рванул, в Донецк. У него кореша в спецназе. Говорит: «Пригожусь! Разведка или гранату куда надо метнуть. Любому ловцу там кореша мигом бошку открутят».
Опустела Лосинка.
Весна наступила. Отъезд через неделю.
Сижу дома, сосу чай через трубочку, скучаю. Звонок. Валерий Палыч.
– Уходи, – кричит в трубку, – из дома! Сейчас же!
Что? Как? Почему?
– Придут сейчас за тобой! Уходи! Машу не дожидайся.
Я только успел спросить: «Как встретимся?» Но он уже отключился.
В окно глянул, внизу как раз фургон возле подъезда остановился. Вылезли трое в комбинезонах. Вроде ремонтники. Шофёр в кабине остался. Стоят, озираются. Тут к ним мужичок невзрачный подошел. Откуда он нарисовался, я и не заметил. А комбезы-то на них чистые! Только что не отутюженные.
А вот и мент в форме, и тоже к ним. Разговаривают. Один из машины «болгарку» здоровую достаёт.
«Ага, – думаю, – это они меня из квартиры выковыривать собрались. Дверь-то железная. Мент – чтобы соседей успокоить».
Пока они внизу возятся, из квартиры я выскочить успею. А дальше? Дверь на чердак заперта. В подъезде не отсидишься – либо эти найдут, либо соседи с перепугу крик поднимут. Аааа! Была не была!
Я – на лоджию. Она на другую сторону дома выходит. Стёкла на солнце блестят. Распахнул створку – вот оно, небо! Голубое, весеннее, радостное, белыми облаками разукрашенное. И мне почему-то весело стало, словно в детскую игру играю – не поймаешь! Ногой табуретку придвинул. Взгромоздился на подоконник, ноги вниз свесил, крылья наружу