ятельно.
1
Смерть у Иглы
У нас остается в запасе всего несколько часов, так что слушайте внимательно.
Если вы слушаете сейчас эту историю – значит, вы уже в опасности. Возможно, Сейди и я – ваш единственный шанс на спасение.
Отправляйтесь в школу. Отыщите в раздевалке шкафчик. Не стану говорить, в какую школу и какой шкафчик: если вы в самом деле тот, к кому мы обращаемся, вы найдете их сами. Нужная комбинация – 13/32/33. Когда вы прослушаете запись до конца, то узнаете, что означают эти цифры. Просто не забывайте, что история, о которой мы вам расскажем, еще не закончилась. И как она закончится – зависит от вас.
Запомните самое главное: когда вы откроете сверток и увидите, что в нем, ни в коем случае не держите его у себя больше недели. Конечно, соблазн будет велик. В смысле, он ведь наградит вас почти беспредельными возможностями… Но если вы будете владеть им слишком долго, он вас поработит. Поскорее раскройте секреты свертка и передайте его дальше. Спрячьте где-нибудь в надежном месте для следующего человека, так же, как мы с Сейди спрятали его для вас. А потом приготовьтесь к тому, что ваша жизнь станет очень, очень… интересной. Насыщенной так уж точно.
Ага, ладно, Сейди тут говорит, чтобы я перестал болтать попусту и переходил к самой истории. Значит, так. Думаю, все началось в Лондоне, в ту самую ночь, когда наш папа подорвал Британский музей.
Меня зовут Картер Кейн. Мне четырнадцать лет, и вся моя жизнь вмещается в чемодан.
Думаете, я шучу? Мы с отцом путешествуем по свету с тех пор, как мне исполнилось восемь. Вообще-то я родился в Лос-Анджелесе, но отец у меня археолог, и из-за работы ему приходится много разъезжать по миру. Чаще всего мы ездим в Египет, потому что отец специализируется на египтологии. Зайдите в любой книжный магазин, возьмите любую книгу про Египет, – скорее всего ее автором окажется доктор Джулиус Кейн. Хотите знать про то, как древние египтяне выковыривали из мумий мозги, или как они возводили свои пирамиды, или про проклятие могилы Тутанхамона? Тогда мой папа – тот, кто вам нужен. Конечно, были и другие причины, которые заставляли отца метаться из одной страны в другую, но в то время я еще ничего не знал о его тайне.
В школу я не ходил. Отец сам занимался со мной, устроив мне вроде как домашнее обучение, если только эти слова применимы к человеку, которого никогда не было дома. Он учил меня тем вещам, которые сам считал важными, так что я знаю кучу всего про Древний Египет, баскетбол, ну и про джазовую музыку тоже. И вообще я читал довольно много книг, все, что попадалось под руку, – от исторических монографий отца до всякой фантастики, и все потому, что я часто просиживал дни напролет в отелях, аэропортах или на раскопках, где у меня не было ни одного знакомого. Отец, правда, вечно ворчал, чтобы я не сидел сиднем с книжкой, а шел погонять мяч с ребятами. Вот только вы, случайно, никогда не пробовали затеять баскетбольный матч в какой-нибудь египетской дыре вроде Асуана? То-то и оно.
Отец рано приучил меня держать все свои пожитки в единственном чемодане, который легко помещался бы в багажный отсек над сиденьем в салоне самолета. Сам он ограничивался тем же количеством багажа, разве что ему разрешалось иметь еще сумку с рабочими археологическими инструментами. Правило номер один: заглядывать в эту сумку мне строго-настрого запрещалось. И я этого правила ни разу не нарушил – вплоть до того самого дня, когда прогремел взрыв.
Это случилось в сочельник. Мы тогда как раз приехали в Лондон, чтобы навестить мою сестру Сейди.
Видите ли, папе разрешено видеться с ней только два раза в год – один день зимой, один летом, потому что бабушка и дедушка терпеть его не могут. После того как наша мама умерла, ее родители (наши бабушка и дедушка) затеяли грандиозную тяжбу с моим отцом. После шести адвокатов, двух потасовок и едва не закончившегося смертоубийством нападения с использованием шпателя (ох, даже не спрашивайте) они отвоевали право оставить Сейди у себя в Англии. Ей тогда было шесть, на два года меньше, чем мне, а содержать нас двоих они не могли – по крайней мере, так они обосновали свой отказ взять меня к себе тоже. Так что Сейди росла как обычная британская школьница, а я странствовал вместе с отцом. С Сейди мы виделись всего дважды в год, что меня не особо огорчало.
(Заткнись, Сейди. Да, да, я уже перехожу к сути.)
Короче, наш рейс пару раз задержали, и когда мы с отцом наконец приземлились в Хитроу, был уже вечер. Холодный, промозглый такой вечер. И пока мы тащились на такси через весь город, было заметно, что отец сильно нервничает.
Вообще-то отец у меня здоровяк, и по виду не скажешь, что его легко вывести из равновесия. Кожа у него смуглая, как у меня, голова бритая наголо, пронзительные карие глаза, еще он носит острую бородку, так что здорово напоминает эдакого ученого-злодея, как в кино. В тот вечер он был одет в зимнее кашемировое пальто и свой лучший коричневый костюм, из тех, которые надевает для лекций. Обычно он держится очень уверенно, сразу привлекая к себе всеобщее внимание, где бы он ни появился, но время от времени – как раз как в тот вечер – он ведет