гораздо светлее моей. Волосы у сестры прямые, цвета карамели, – не то чтобы белокурые, но и не темные, и она обычно окрашивает отдельные пряди в какие-нибудь яркие цвета. В тот раз у нее было несколько красных прядей слева. Глаза у Сейди синие. Нет, я серьезно: по-настоящему синие, совсем как у нашей мамы. Ей всего двенадцать, но ростом она уже догнала меня, что, честно говоря, ужасно бесит. В тот момент она, как всегда, жевала жвачку, и хотя собиралась провести день с отцом, вырядилась, как на крутой рок-концерт: в драные джинсы, кожаную куртку и армейские ботинки. На случай, если с нами окажется уж очень скучно, на шее у нее болтались наушники от плеера.
(Отлично, она даже не попыталась меня поколотить, значит, ее портрет я нарисовал неплохо.)
– Наш самолет задержали, – сказал я.
Сейди молча выдула пузырь из жвачки, потрепала Пышку за ушами и ссадила ее на пол, прокричав бабушке от двери: «Бабуль, я пошла!»
Бабушка что-то ответила ей из недр дома, я толком не разобрал. Скорее всего, «Не пускай их на порог!».
Сейди закрыла за собой дверь и уставилась на меня с таким омерзением, как будто я был дохлой мышью, которую приволокла ей кошка.
– Значит, опять ты.
– Угу.
– Ну ладно, пошли тогда, – вздохнула она обреченно. – Куда ж деваться!
Вот такая у меня сестренка. Никаких тебе «Привет, как ты провел эти полгода? Рада тебя видеть!» или что-нибудь в этом роде. Но я особо не расстраивался. Когда видишься всего-навсего два раза в год, родственные отношения не особенно складываются. У нас и впрямь не было ничего общего, кроме родителей.
Мы потащились вниз по лестнице, и я размышлял о том, как занятно от нее пахнет – домом, где живут старики, и одновременно жвачкой, как вдруг она резко остановилась, и я чуть не впечатался ей в спину.
– Это еще кто? – спросила она.
А я уже почти и забыл про того мужика в длинном пальто. Они с отцом торчали на противоположной стороне улицы возле засохшего дерева, и еще издали было видно, что они всерьез ругаются. Отец стоял ко мне спиной, так что его лица я не видел, но руками он размахивал очень возбужденно. А тот, второй, в ответ хмурился и качал головой.
– Без понятия, – отозвался я. – Он уже был здесь, когда мы подъехали.
– Кажется, я его уже где-то видела, – буркнула Сейди и нахмурилась, как будто пытаясь что-то вспомнить. – А ну пошли!
– Отец сказал, чтобы мы ждали его в такси, – сказал я, хотя уже было ясно, что впустую, – Сейди стрелой неслась вперед.
Вместо того чтобы сразу перейти улицу, она пробежала чуть ли не полквартала, пригибаясь, чтобы ее не было видно за припаркованными вдоль тротуара машинами, затем перескочила через дорогу и поползла в обратную сторону, прячась за низким каменным парапетом, к тому месту, где находился наш отец. У меня не оставалось другого выбора, кроме как последовать ее примеру, хотя чувствовал я себя при этом ужасно глупо.
– Шесть лет в Англии, – бурчал я, – и она уже воображает себя Джеймсом Бондом.
Сейди, не оборачиваясь, врезала мне локтем