в форме подковы, внутри которой находилась площадка для собраний. Дальше на юге располагались клубничные поля, арсенал и пятиэтажный Большой дом с выкрашенными в небесно-голубой цвет стенами и бронзовым флюгером в виде орла.
В каком-то смысле лагерь не изменился, но войну не увидишь, рассматривая здания и поля. Она отражалась на лицах полубогов, сатиров и наяд, поднимавшихся на холм.
Четыре года назад народу в лагере было больше: кто-то ушел и не вернулся, кто-то погиб в битве.
Другие – мы старались о них не говорить – перешли на сторону врага.
Оставшиеся закалились в боях, хотя порядком от них устали. В лагере теперь редко раздавался смех, даже обитатели домика Гермеса шалили меньше обычного. Трудно получать удовольствие от розыгрыша, если вся твоя жизнь похожа на одну неудачную шутку.
Хирон первым подскакал к павильону, для него это просто, потому что ниже пояса он белый жеребец. Борода у него отросла за лето. Он носил футболку с надписью: «ВМЕСТО МАШИНЫ У МЕНЯ КЕНТАВР», за плечами у него висел лук.
– Перси! – воскликнул он. – Слава богам. Но где же…
Следом за ним подбежала Аннабет, и, когда я ее увидел, признаю, мое сердце забилось чаще.
Она не прикладывала никаких усилий, чтобы хорошо выглядеть. В последнее время мы выполнили столько боевых заданий, что Аннабет, похоже, вообще перестала расчесывать свои вьющиеся светлые волосы. Ей было все равно, какую одежду носить, как правило, она надевала одни и те же старые джинсы и оранжевую футболку, какие носили в лагере, да еще время от времени – бронзовые доспехи. Глаза у нее были цвета грозового неба. Обычно мы не могли с ней нормально поговорить, потому что у нас обоих моментально появлялось сильное желание придушить друг друга. И все же, едва увидев ее, я сразу утратил способность нормально соображать. Прошлым летом, до того как Лука превратился в Кроноса и все пошло наперекосяк, я несколько раз думал, что, возможно… мы могли бы перешагнуть уровень отношений «придуши собеседника».
– Что случилось? – она схватила меня за руку. – Лука…
– Корабль взорван, – сказал я. – Но он не уничтожен. Я не знаю, где…
Через толпу протолкалась Селена Боргард, непричесанная и без макияжа – очень нетипично для нее.
– Где Чарли? – требовательно спросила она, оглядываясь по сторонам, как будто ожидая, что Бекендорф где-то спрятался.
Я беспомощно посмотрел на Хирона.
Старый кентавр откашлялся.
– Селена, дорогая, поговорим об этом в Большом доме…
– Нет, – прошептала девушка. – Нет. Нет.
Она заплакала, а мы, ошеломленные, стояли вокруг, не зная, что сказать. Прошлым летом мы уже потеряли слишком многих, но на этот раз дело обстояло еще хуже. Гибель Бекендорфа все восприняли так, словно у лагеря украли стержень, на котором все держалось.
Наконец вперед вышла Кларисса из домика Ареса и обняла Селену. Они дружили – вот уж удивительная парочка: дочь бога войны и дочь богини любви, но с тех пор, как прошлым