лаял Эппс, пытаясь зацеловать любимую хозяйку, крутился под ногами и создавал еще большую суету.
– Мишель, собирайся, мы уезжаем! – мама пролетела фурией в дом, даже не сняв туфли, в комнате Мишель похватала вещи, сунула их кое-как в сумку, огляделась, увидев поводок Эппса, схватила и его.
Бабушка стояла растерянная.
– Галя, что случилось?
– Вы знаете, когда-то давно уже пытались разрушить нашу жизнь, так радуйтесь, теперь вам это удалось.
– Что ты! Нет, – Ольга Марковна наблюдала за мечущейся невесткой и не знала, как ее остановить.
– Я вот у вашего сыночка спросила: «с кем дочь жить будет?» А он мне знаете, что ответил? Что надо бы еще подтвердить, его ли это дочь!
Бабушка ахнула, а Мишель нет. Сердце словно замерло у нее в груди. А сама она наблюдала за всей этой суетой откуда-то сверху. Будто являлась сторонним наблюдателем, будто не с ней это все происходило, а с кем-то другим. Какой новый удар ожидать? За последнюю неделю она узнала, что ее в семье не ждали, что отец хотел сына, теперь, вообще, считает не своим ребенком. Что еще? Может, что она приемная? Хотя нет, ее бы не выбрали.
– Галечка, успокойся! Разувайся, давай посидим-подумаем, что делать? Сынок мой погорячился, но ты не вини его! Это я во всем виновата! Вот потянул меня черт за язык.
Бабушка испуганно перекрестилась, вспомнив нечистого.
– Мишка, ну что ты стоишь? – мама удивленно и выжидающе смотрела на Мишель. – Поедешь обратно в Москву? Я сняла однушку за МКАДом, нужно будет забрать твои документы из школы и поликлиники, но это все решим, не все же сразу.
Привычная жизнь рушилась на глазах, переезд означал, что с Даней они станут видеться очень редко. Родители, разломав свои отношения, отнимают у нее все, даже любовь. Хочет ли она жить с кем-то из этих страшных людей? Да ни за что! Может ей вообще лучше будет с бабушкой? Собираться не хотелось, но и перечить матери в таком состоянии было боязно.
Как в тумане Мишель положила одежду в чемодан. Кот Васька тоже прибежал на шум и уселся, глядя, не мигая на хозяйку и ее гостей. Ольга Марковна поспешила на кухню за корвалолом, причитая, что во всем виновата только она. Васька, решив, что на кухне кроме как сметаны или курочки вареной ничего больше не выдают, сиганул за ней, возможно он мечтал не о курочке, а о замороженном минтае, бросился хозяйке под ноги, бабушка запнулась, оперлась рукой на стену, но не удержалась и упала, хватаясь за гладкую поверхность. Мишель бросилась к ней на помощь. Обморок длился минуту, не меньше. Мишель махала ваткой с нашатырем у носа бабушки и молилась. Мысли путались, вспомнилась почему-то только «Богородица дева радуйся», но Мишель решила, что сейчас любая молитва подойдет, лишь бы не молчать и лишь бы не думать о страшном и повторяла вновь и вновь: «благословенна ты в женах, яко Спаса родила еси душ наших».
Когда бабушка открыла глаза Мишель позвала маму:
– Она очнулась!
– Я вызвала “скорую”. Пусть посмотрят ее.
– Что со мной было? – спросила бабушка.
– Давление может упало?
– Или