в музыкальную секцию.
– Кем потом хочешь стать?
– Думал о музыкальной академии, но у меня мало шансов поступить туда. Скорее всего…
– Ты поступишь.
– Что?
– Ты поступишь.
Эдгар говорил спокойно, будто бы речь шла не о моём поступлении, где у меня не было ни шанса, ни надежды, а о простых вещах, например, о том, какой чай предпочитает пить. Я вовсе не понимал, как оказался здесь и почему он так ободряет меня – незнакомого человека, который просто купил ему воду?
– Ты здесь?– спросил он, не двигаясь с места.
– Да, я тут…
– Ты расстроен? Прости, я не всегда понимаю новых людей по интонации голоса. Обещаю, чуть позже я научусь понимать тебя.
– В смысле, чуть позже?
– Мне интересно с тобой разговаривать,– прямо и всё так же спокойно сообщил Эдгар,– Если ты не против, я бы хотел и дальше с тобой общаться.
Я окончательно перестал верить самому себе. Казалось, что всё это сон и вот-вот я проснусь и окажусь в своей комнате, а эта история станет небылицей. Быть не может, чтобы так легко и просто человек, которым восхищаюсь не просто я, а миллионы людей, пригласил именно меня в свою гримёрку и сейчас говорит, что хочет чаще со мной общаться!
– Так ты не против?
– Я? Нет, конечно нет! Я… я удивлён…
– Удивлён?– Эдгар задумался,– Это лучше, чем быть рассерженным. Спасибо.
– За что?
– За то, что согласился. Скоро второй акт, я бы хотел, чтобы ты был в другом месте, где будет лучше слышно и видно.
Я не нашёл, что ответить, но, когда заметил, что Эдгар встал с места и ищет чехол со скрипкой, помог ему. На лице музыканта возникла лёгкая улыбка, после он взял меня за рукав у локтя и попросил сопроводить до выхода на сцену. Когда мы дошли почти до двери, за которой уже была сцена, Эдгар остановился. Я всё ещё не хотел признаваться себе в реальности происходящего.
– Я бы хотел, чтобы ты подождал меня здесь. Стулья были где-то дальше по коридору налево.
– Прямо здесь?
– Так, чтобы тебе было удобно слушать. Извини, мне пора.
Довольно быстро возник Себастьян, который открыл перед скрипачом дверь. Эдгар, взяв под руку продюсера, шагнул на сцену уверенно и твёрдо. Я стоял и смотрел ему в спину, пока его силуэт не осветили яркие прожекторы. Себастьян оставил его, доведя до нужной точки. Когда же Эдгар остался один, то стал готовиться к началу второго акта, но тут я заметил что-то странное. Аккуратным и быстрым движением он вытащил из ушей слуховые аппараты и сунул их в карман пиджака. Выходит, когда он играет, он не слышит и не видит одновременно? Я оторопел окончательно.
Не знаю, мне казалось, что удивиться больше я просто не мог, но оказалось, что зря. Во втором акте он должен был играть произведение Вольфганга Амадея Моцарта – «Дон Жуан», но вместо знакомых нот я услышал совершенно новое и незнакомые. Мой рот вновь приоткрылся, но вдруг раздались уже знакомые тяжёлые шаги Себастьяна. Он подошёл ко мне с блокнотом и ручкой.
– Не похоже на Моцарта, да?– задал