с женой спустились буквально через несколько минут, потому пакет он вскрыл за стойкой портье.
– Охранник, – Грязнов снова заглянул в блокнот, – Плоткин Иван Ильич, восемьдесят первого года рождения. В настоящее время находится в реанимации, без сознания. Для допроса непригоден.
– Хорошенькое дело, – вымолвил Турецкий. – А что в связи со всем этим думают господа федералы? Они что, не проводят собственное расследование?
– Проводят, конечно, будь спокоен, Саша. Но втихушку. Официально этим занимаемся мы.
– Как они вообще допустили к этому делу прокуратуру?
– Если бы не взрыв в жилом доме да если бы не пострадавший гражданский, то есть охранник, не допустили бы ни за что, трупами бы легли, можешь быть уверен. Так бы и осталось это в их лубянских стенах. А теперь…
– Представляю, как они недовольны!
– Просто в бешенстве. Так что помощи от них ждать не приходится, скорее наоборот.
– Так, может, пусть сами и разбираются со своими партизанами-бомбометателями?
– Ничего подобного! Там, – Меркулов поднял глаза и для убедительности показал пальцем на идеально белый потолок своего кабинета, – решили задействовать прокуратуру и МВД, то есть нас с вами. Так что придется тебе, Саша, пообщаться с товарищами с Лубянки. Кто знает, может быть, объединим дела о взрывах в одно производство… Но конкретное дело на контроле лично у генерального. Он просил подключить самых надежных людей.
– …И ты просишь меня порекомендовать тебе кого-нибудь потолковее, – улыбнулся Турецкий, причем Грязнов иронически хмыкнул.
– Не валяй дурака, Саша! Размечтался. Генеральный имел в виду лично тебя. Однозначно.
– Да я, знаешь ли, Костя, как-то уже догадался, – вздохнул Александр Борисович.
– Итак, решено следущее: образовать следственно-оперативную группу под руководством Турецкого А Бэ. Дело называется «Конверты смерти». В группу входит генерал Грязнов Вэ И. Что касается оперов… – Меркулов вопросительно посмотрел на Славу.
– Задействуем столько народу, сколько будет нужно, и притом самых лучших.
– Свою, Саша, команду формируешь сам. Поремского, наверное, возьми. Ну да ты сам все знаешь. Есть какие-нибудь соображения?
Турецкий откашлялся:
– Срочно объявить общую тревогу по всем правительственным учреждениям.
– Уже сделано. Ни один подозрительный конверт не будет вскрыт без специальной проверки. Еще вопросы?
– Когда от нас ждут, – Турецкий опять выразительно поглядел вверх на штукатурку, – результатов?
– Вчера! – отрезал Меркулов. Потом кашлянул, помассировал пальцами глаза и добавил: – Ну вот, собственно, пока и все.
Глава седьмая
– Здравствуйте, Георгий Федорович! Я очень рад, что вы нашли время встретиться со мной. Меня, кстати, зовут… э… Юрий Сергеевич.
Подобное вступление предполагало вежливую и сдержанную реакцию, умело продемонстрированную Георгием, хотя внутренне он зашелся от смеха: только самый нелю�