почти сорок лет, не могло никого… И тут же отшатнулась от распахнутой двери: на пороге стоял совершенно незнакомый мужичонка. Не то чтобы амбал, но и не хлипкий. Женщина рефлекторно схватилась за сердце, однако незваный гость заговорил раньше, чем она успела всерьез испугаться:
– И сколько я еще ждать-то должен?! – На физиономии мужика читалось искреннее возмущение. – Двадцать минут жду, жду… У меня сегодня еще пять заказов в разных концах, и все за город!..
– Вы… кто?… – Анна Васильевна тяжело сглотнула, ничего не поняв из его возмущенного бормотания.
– Как это – кто? Таксист я… Белецкий Роман Антонович тут живет?… – На лице водителя мелькнула неуверенность.
– Т-тут…
– Заказывали?…
Анна Васильевна молча мотнула головой, а таксист в сердцах сплюнул, правда чисто условно.
– Шутнички их, твою мать… Может, ты, бабусь, не в курсе? Где сам-то?…
– Да уехал он, – пришла наконец в себя Анна Васильевна. – Уж минут сорок, как уехал, а такси мы отродясь не заказывали, сейчас тоже не заказывали, так что иди-ка ты, милый, по своим делам!..
Она в сердцах захлопнула двери перед носом продолжавшего возмущаться водителя и для верности накинула крючок, болтавшийся тут с незапамятных времен. После чего, покачав головой, вернулась в ванную к затеянной стирке, так и не поняв, с какой стати заявился к ним этот таксист: может, Рома и правда заказал его, а потом позабыл? Да нет, это вряд ли… Как ни крути, ни верти, а по всему видно – вышла обыкновенная ошибка.
Спустя еще час в глубине большой, богато обставленной квартиры в центре Москвы тоже раздался звонок. Только не в дверь: заливался долгими, настойчивыми звонками телефон. Квартира находилась в большом «сталинском» доме с толстыми стенами, поэтому хозяйка, принципиально не державшая аппарат в спальне, среагировала далеко не сразу. Но невидимый абонент, прекрасно знавший ее привычки, не отступал, и в итоге Софья Эдуардовна Соркина с тяжким стоном и огромным трудом приоткрыла тяжелые, набрякшие веки, толком не понимая, что именно ее разбудило.
С минуту она вслушивалась в настойчивые, длинные гудки, прежде чем, сообразив наконец, что к чему, продолжая постанывать и кряхтеть, начала выбираться из-под пухового немецкого одеяла.
– Соня? – Приятный мужской голос прозвучал в трубке прежде, чем она успела что-либо произнести. – Ты как – получила?
Сон слетел с женщины моментально и окончательно:
– Если ты имеешь в виду эти гроши, то – да, еще позавчера!
Софья Эдуардовна сразу же начала говорить на повышенных тонах и от этого закашлялась. В горле саднило то ли после вчерашнего вечера, то ли просто не следовало так напрягаться со сна. Но иначе она не могла, обида, вспыхнувшая сразу, как только ее двоюродный братец заговорил, охватила все существо женщины.
– Соня, ты не права, – мягко возразил он, – ты должна понять ситуацию, ты же знаешь…
Голос ее