и, вопреки померанцевским представлениям об оперных певцах, худенькая брюнетка с подвижным личиком и веселыми синими глазами (очень даже ничего! – отметил он) оказалась Кирой Голдиной и, как пояснял по ходу дела Строганов, «прекрасным меццо» (что это такое, Валерий, убей, до конца не знал, но припомнил, что «меццо» была и убитая певица).
– Кира, – словно отвечая на его мысли, пояснил Юрий Валерьевич, – дублировала Машу, когда та была занята у себя в театре, пела Елизавету…
– Елизавету? – автоматически переспросил Померанцев и тут же перехватил удивленный взгляд Строганова. Впрочем, кажется, тот довольно быстро понял, что его гости настолько далеки от музыки, что даже не знают репертуара «Дома оперы». Заминка вышла всего секундная, после чего Юрий Строганов пояснял все уже детально:
– Наш основной, он же «гвоздевой», спектакль – «Мария Стюарт», но эта опера – не из тех, что являются классическими. Она – новая, композитор – перед вами… Знакомьтесь, Валерий Михайлович Струковский!..
Немолодой сухощавый мужчина, сидевший за фортепиано, слегка привстал и, бросив на Померанцева кроткий взгляд проницательных карих глаз, улыбнулся неожиданно светлой, удивительно приятной улыбкой. Струковский кивнул, после чего, аккуратно поддернув брюки, вновь присел на круглый вертящийся табурет. «Он что, тоже знаменитость?..» – мелькнуло в голове у Померанцева, пожалевшего в этот момент о недостатке своего музыкального образования.
– «Марии Стюарт», – продолжил Строганов, – если вы не в курсе, вообще уже почти четыреста лет, весьма популярный сюжет… Дело не в Шиллере, а в реальной биографии шотландской королевы, которая претендовала на английский трон… Елизавета Английская пленила ее и после многих лет заточения казнила… Отсекла голову…
«В нашем случае, – мысленно вздохнул Померанцев, – казнили саму Елизавету… Господи, неужели нам еще придется изучать биографию этой самой Марии? Или, чего доброго, немецких поэтов читать?!»
– Теперь – Ирина Радова, – продолжил Юрий Валерьевич, и в его голосе впервые за все время появились теплые интонации. – Ирочка у нас – драматическое сопрано, поет как раз Марию…
Симпатичная, пока еще только слегка пухленькая, но явно склонная к полноте голубоглазая блондиночка приветливо сверкнула кокетливым взглядом на молча кивнувшего Померанцева. Дублеров у юной дивы местного значения, судя по всему, не было. Или вторая исполнительница отправилась на гастроли?
Третья женщина, точнее, девушка разительно отличалась от обеих певиц. Римму Катаеву, толстушку лет двадцати, темноволосую, с крупным лицом и карими глазами, вызывавшими ассоциации с маслинами, отрекомендованную как «помощник режиссера» или просто «помреж», в хорошем настроении упрекнуть было трудно. Она была едва ли не единственной, если не считать самого Строганова, на чьем лице виднелись следы горя: девушка явно недавно плакала.
Наконец, последний из присутствующих, нервного