когда кормят детей, почему-то избегают любой активной физической деятельности. Считается, что кормящая мать должна больше отдыхать и не нагружать себя… Звери и птицы же, наоборот, в этот период приобретают наибольшую активность… – философствуя, сказал князь Годослав, поглядывая, как, играя мышцами на мускулистых лопатках, рвётся с цепи его любимица Гайяна. И висящие набухшие соски самки пардуса ничуть не мешают ей. – Кстати, кто видел сегодня князя-воеводу?
Вокруг Годослава собралось большое сопровождение – и слуги, и бояре со слугами, и боярские дети, и многочисленные загонщики с традиционными трещотками[3]. Но никто князю не ответил, хотя все знали, что князь-воевода Дражко на рассвете должен был давать смотр собранным в единый полк боярским стрельцам, и потом присоединиться к охотникам. Однако дольше ждать уже было некогда, и, ответа не услышав, князь дал рукой знак – к воротам.
Однако сам приподняться на стременах и оглядеться в последний раз не забыл.
Годослав не особенно беспокоился, хотя после вчерашнего покушения на Дражко на душе и у самого князя было так же неуютно, как неуютно, должно быть, было на душе у князя-воеводы. Но если бы что-то произошло, Годославу сразу доложили бы. К тому же князь-воевода и сам предпринял необходимые меры защиты, и волхв Ставр обещал позаботиться о том же. Но сейчас нигде не было видно даже самого Ставра. Впрочем, волхв обычно появлялся рядом с Годославом именно тогда, когда он был особенно необходим. Если не появился сегодня утром, значит, необходимости в этом он не видел.
Кавалькада охотников выехала на городские улицы, где к ним присоединились и другие охотники – боре и их окружение, и растянулась на целых два квартала. Годослав, возглавляющий кавалькаду, умышленно придерживал повод, чтобы не торопить коня. Делал он это потому, что всё ещё ждал, когда его догонит Дражко, или хотя бы волхв Ставр с новостями о князе-воеводе. И ещё потому, что горожане, несмотря на ранний час, вышли на улицы толпами, чтобы поприветствовать своего князя, которого в последние время видели не часто. Годослав, сам не зная почему, стал избегать выхода в город. Наверное, домашние дела делали его более замкнутым, чем прежде, и он попросту стеснялся, понимая, что среди горожан обязательно должны возникать разговоры о княгине Рогнельде и о том, кто станет наследником Годослава. Князь принадлежал к тем людям, которые любят, чтобы о них знали всё хорошее, и предпочитал никогда не выносить сор из избы, то есть, не выставлять напоказ свои семейные проблемы.
Мощёные рубленным камнем мостовые гудели от множества копыт. Этот шум обязан был разбудить даже тех, кто поленился встать в такую рань, чтобы посмотреть на выезд княжеской охоты. Но таких, наверное, нашлось немного, потому что толпой были заполнены даже боковые улицы. И там, где улицы заполняет толпа, обязательно появляются, в надежде получить подачку, и многочисленные уличные собаки. Но сейчас подачек собакам не давали, да и им самим было не до того, когда княжеские охотники