провели посетителя, была уютно обставлена, с тщательностью, свидетельствовавшей о разумной экономии – напрасных трат в этом доме, по-видимому, не допускали. Она была украшена домашней вышивкой в скромной рамке, гравюрой с романтическим ландшафтом и великолепным зеркалом. Спинки кресел покрывали свежевыстиранные чехлы, но подлокотники были сильно потерты в тех местах, где к ним часто прикасались. По ковру от двери к камину вела едва заметная дорожка, тоже протертая ходившими здесь людьми. Посреди столовой на низком столике стояла ваза с подобранными со вкусом маргаритками, что свидетельствовало о присутствии в доме женщины. Одна из медных ручек книжного шкафа не подходила к остальным… Но, в общем, это была вполне обыкновенная комната.
Дверь отворилась, и служанка сообщила, что миссис Пенроуз и мисс Гиллеспи с удовольствием примут его в гостиной.
Монк послушно прошел за ней в холл, а затем в другую комнату, побольше. На этот раз у него не было времени разглядывать обстановку. Джулия Пенроуз в розовом дневном платье стояла возле окна, а на небольшой софе сидела молодая девушка, примерно восемнадцати-девятнадцати лет, которую посетитель, вполне естественно, принял за Марианну. Она казалась очень бледной, несмотря на смуглую от природы кожу. Ее почти черные волосы треугольником спускались на лоб, а высоко на левой скуле виднелась родинка. Денди эпохи Регентства сказал бы: «В галантном месте». Девушка не отрываясь глядела на него голубыми глазами.
Джулия с улыбкой шагнула вперед.
– Здравствуйте, мистер Монк. Очень рада, что вы зашли к нам, – сказала она, чтобы удовлетворить любопытство служанки. – Не хотите ли чего-нибудь съесть? Джанет, принесите, пожалуйста, чай и печенье. Вы не против печенья, мистер Монк?
Уильям вежливо кивнул, но, как только служанка вышла из комнаты, спектакль закончился. Джулия представила его Марианне и попросила сразу же приступить к делу. Встав позади софы, она опустила руку на плечо сестры, словно желая поддержать ее и придать ей решимости.
За свою карьеру Монк лишь однажды имел дело с посягательством на честь женщины. Об изнасиловании предпочитали умалчивать из-за позора и скандалов, поэтому теперь ему трудно было начать разговор.
– Прошу вас, расскажите мне все, что вы помните, мисс Гиллеспи, – сказал он, не зная, улыбнуться ему или нет. Девушка могла принять улыбку за легкомыслие с его стороны или за отсутствие сочувствия. Но ведь в противном случае на его лице останется привычное мрачное выражение…
Марианна сглотнула, откашлялась, а потом сглотнула еще раз. Джулия чуть стиснула ее плечо.
– Дело в том, что я помню не так уж много, мистер Монк, – призналась девушка. – Все было настолько… неприятно… Сперва я попыталась забыть об этом – и, наверное, зря. Но, возможно, вы не понимаете меня?.. – Она умолкла.
– Все это вполне естественно, – заверил ее сыщик с абсолютной искренностью. – Люди пытаются избавиться от неприятных воспоминаний. Иногда выжить можно только таким образом.
В глазах