собой, – улыбнулась Татьяна. – Но Стасик ведь еще и подрабатывал в спортзале. И как он мне признался однажды, за это неплохо платят.
«Однако не настолько, чтобы свободно распоряжаться деньгами и покупать дорогие иномарки», – сама для себя заключила Ирина Генриховна, однако вслух спросила:
– Стас тренировал только вечерами?
– Нет, не только. Еще по субботам и воскресеньям, по три часа в день.
– В какое время?
– С десяти утра до часу дня или же с двух до пяти.
– А вечерами, после тренировок, вы встречались?
– Да, конечно. Стас ехал домой, чтобы привести себя в порядок, и где-нибудь часов в восемь вечера…
– Вы заранее договаривались о встрече?
– Нет. Обычно Стас звонил мне около шести вечера и мы уже точно договаривались с ним, где встречаемся и куда пойдем.
– А в тот день, когда он исчез?
Татьяна задумалась и видимо чисто машинально надкусила кусочек пирожного.
– В тот день?… В тот день он работал в спортзале утром и должен был перезвонить мне, как обычно, вечером. Но он позвонил в начале пятого и сказал, что у него возникли кое-какие проблемы со временем и мы не сможем встретиться. Я еще спросила его, может, помочь чем, но он на это только засмеялся и сказал, что обязательно позвонит мне на следующий день.
– И он позвонил?
– Нет, так и не позвонил мне. Ни в понедельник, ни во вторник.
– И ты…
– Я, конечно, поначалу даже обиделась на него, но потом решила сама позвонить ему, однако его мобильник не отвечал.
– И ты заволновалась?
– Да. И позвонила вечером по его домашнему телефону. И вот тогда-то его мама и сказала мне, что уже три дня прошло, как Стас не появляется дома. И еще спросила, не знаю ли я, где он может пропадать?
– И?…
– А что я могла ответить? Сказала, что не знаю, и попросила ее, чтобы Стас сразу же перезвонил мне по мобильнику, как только объявится дома.
– Звонков, естественно, больше не было? Татьяна отрицательно качнула головой.
Какое-то время они сидели молча и только когда официант принес счет и еще по чашечке кофе, Ирина Генриховна, понимая внутреннее состояние девушки, позволила себе задать вопрос, который мог бы многое объяснить в поведении Стаса Крупенина:
– Танечка, дорогая, прости меня, ради Бога, но не могу не спросить…
Она замялась было, однако ей помогла сама Татьяна:
– Вы хотите спросить, были ли мы близки со Ста-сом?
– Да.
Татьяна покосилась на женщину, которой вдруг почему-то доверилась, обхватила чашечку своими тонкими, красивыми пальцами, будто согреться хотела теплом кофе, и уже не глядя на Ирину Генрихов-ну утвердительно кивнула.
– Вы любили его?
И вновь утвердительный кивок. Потом она отхлебнула глоток кофе и с какой-то тоской в голосе произнесла:
– Когда у нас это… случилось, Стасик сказал, что хотел бы видеть меня своей женой, но я…
Она