вода срочно понадобилась, попить. Увязался и Андрей.
Пошли быстро, молча, то и дело оглядываясь, словно не веря тому, что видели. Оставшиеся мужики отошли на несколько метров, сели на траву. Кто-то сорвал пучок ковыля и прикрыл окровавленную голову покойника. Курили молча, то один, то другой тяжело вздыхали. Изредка кто-нибудь матерился.
– Какого… он, по степи шатался, дурень. Нашел приключение на свой старый зад, мать твою.
– Жил он так, так и помер.
– Ни хрена себе, помер… Не дай бог так.
Солнце скатывалось к закату, и уже почти коснулось гряды. Посвежело. По степи пробегали легкие, серебристо-белые волны, а дальше, до самого горизонта, лежал белый саван. От самой тёмной, отдаленной части гряды неестественной полосой вытянулись окрашенные красным цветом облака и красные блики падали на саван. Было что-то колдовское и тревожное вокруг. Мужики молчали поглядывали на закат и невольно, то один, то другой зябко ёжились, и… теснее и теснее сбивались в кучу. Неожиданно, от предчувствия или возгласа, все разом подняли головы. Над ними висело что-то круглое, серебристо – серое! Оно беззвучно опускалось ниже и ниже, пока не накрыло онемевших, застывших в ужасе людей. Когда через минуту ОНО… медленно поднялось в вышину, а затем, ускоряя движение, скрылось где-то под облаками, здесь, на земле, не осталось никаких следов. Ни живых мужиков, ни мертвого Шиктыбая. Так же светилось солнце, шелестела полынь, верещали кузнечики и пели жаворонки. И только испачканный почерневшей, засохшей кровью пучок ковыля указывал, что на этом месте что-то случилось.
…Через час, Андрей, и конечно, большая часть населения посёлка подходили к зловещему месту. Естественно, что удержать секрета не получилось. Впереди пестрой толпы шли галдящие бабы, мужики толкали телегу, в которой сидели пацаны и показывали нужное направление. Чем ближе подходила толпа, тем тише становился галдежь. Ничего не понимая, Андрей провел толпу по одному кругу, потом, медленнее, по другому, но… никто никого и ничего не увидел. Все выжидающе смотрели на Андрея.
– Ему всё смехуёчки придурку, да! – плюнула Валентина, – Ему всё – едрит, да ангидрид! Залил шары и всё!
– Да тут… Ну, да… едрит, – озираясь, сказал Андрей в полном недоумении.
Мальчишки соскочили с телеги и стали бегать по степи, по зарослям конопли.
– Мужики, ну… и где? – уперев руки в бока, хором требовали женщины.
– И где он, мёртвый Шиктыбай? – подступали они всё ближе и агрессивнее к Андрею.
– А мой мужик, Сашка, он где… Ну! Напился и дрыхнет в кустах, да? Са. а…шка, пьянь! Ты где… е!
– Н..ну, здесь где-то, едрит… сбежали они. Э..э! Мужики, вы где!
Он стал ходить кругами шире, ковыряя пучки травы, кустики полыни и конопли, под которыми и одному-то мужику спрятаться невозможно, а тут… четверо, с Шиктыбаем – пять! Толпа стала рассыпаться, галдеж набирал силу.
– Ну, вот… Нашел! – Андрей подобрал пучок ковыля со следами крови.
– Это мы ему голову прикрыли, чтобы он не смотрел на нас, боязно было, бля бу. А тут мы стояли. Во, окурки!
Толпа притихла, все сгрудились