Рыжий же. Наверно ещё имён много?
– Ну да. Где-то Симба. Где-то Симбад. А где-то… – я вместо слов, попытался улыбнуться, пожимая плечами. – Короче, в зависимости от косяка, так и называю.
Надо же, я чувствовал себя лучше и намного разговорчивей стал, после прихода Юлианны, быстрее, чем от прослушивания музыки! А может дело в том, что пытался убедить себя, вот она моя мечта – рядом сестрёнка, о которой мечтал всю жизнь! Или интуиция права и я не о сестре мечтал… мечтаю? Ну а с другой стороны, если и так, то в любом случае надо с Юлей познакомиться и ничего не испортить своим молчанием, а то вовсе перестанем общаться. «Если перееду, мы с ней не перестанем дружить. Я чувствую», – убеждал себя.
Как оказалось, она принесла с собой кренделя с корицей. Пришлось сходить на кухню за чаем. Бабушка помогла принести всё необходимое нам, забирая с собой в очередной раз котов, чтобы не мешали!
– А почему не в фиолетовой? – удивился я.
Под чёрным сарафаном оказалась голубая кофточка!
– Мама не успела постирать, – отшутилась Юля, поправляя носки сиреневых колготок. – Блин… Протерлись. Надеюсь, дырок не будет.
– А теперь иди руки мой, – учтиво сказал я, показывая большим пальцем за своё плечо, расплываясь в улыбке.
– Я же вот только мыла! – с рыком котёнка, отозвалась в ответ на моё указание, вскакивая с места. – А ты тогда расчешись!
От упрёка стало вдвое смешнее. Юлька не умела быть злой – это я заметил с первой встречи, и возникало желание разозлить ещё больше! Подойдя к зеркалу в полный рост, в дверце шифоньера, я захихикал после слов: «У, господи мой!» и ещё долго смеялся, расчёсывая тёмно-русую шевелюру, напоминающие длинные иголки дикобраза, после удара током. Я разглядел изменения. Виски обросли и стали гладкими и совсем чуть-чуть колючими – я не совсем под ноль сбривал, а чтобы «ёжик» короткий был. «Скиф» напоминал «ирокез» если поднять. По приезду в Артём кончики достигали затылка, то теперь свободно ложились на подбородок. Надо будет к парикмахеру сходить.
Я вернулся на своё место, а именно на коричневый диван, спинка упиралась в длинный широкий белый подоконник, и поднял глаза. Юля пришла с тарелкой блинчиков, поставив её благополучно на журнальный золотой столик с зелёными ножками и прозрачной стеклянной столешницей.
Наше чаепитие ещё не началось, а я уже не хотел, чтобы оно заканчивалось, когда моя подруга села по-турецки. Я же напротив спустил на пол, ибо со своими ногами так не сяду!
– Приятного.
– А ты чего ворчишь? – подозрительно уточнил я, чтобы не хихикать.
– Настька опять листок попросила.
– И?
– Да ну её.
Как же мы похожи, когда говорим «да ну». Лоб получится похожим на гармошку именно при этом высказывании, а потом резко становиться гладки и, что поразило, Юля также как и я кривит губы, будто что-то мешало разлепить их и сказать матюки! Если бы не моя усталость, засмеялся бы в голос! Бывает же такое… а может, с кем повадишься, от того и наберешься?
– Я сказала, чтоб на руке писала.
А