приходится прямо по щеке, от чего его голова запрокидывается назад. Его напарник или не успевает сориентироваться, или не знает, что делать, но я пользуюсь их заминкой и с размаху даю ему ботинком между ног. Я не умею драться и, по правде говоря, никогда этого не делала, но адреналин, циркулирующий в крови, высвобождает какую-то скрытую часть моего «я».
– Только тронь ее, урод! – кричу я, сама не зная, кому из них адресовала угрозу.
Босавин держится за щеку и, увидев скорченного Гадриеля, не к месту смеется:
– Вот оно как оказывается! На земле можно получить не только вкусную энергию, но еще и по морде! – Он переводит взгляд на меня, и улыбка его резко исчезает: – Беги!
Я не жду второго шанса, чтобы сбежать, и просто срываюсь с места на немыслимой скорости. Не заботясь о том, что задеваю застывших посетителей, я несусь к выходу, раскидывая мешающих по сторонам, словно восковые фигурки. Мужчины практически догоняют меня, но удача поворачивается ко мне лицом, точнее бампером такси, на который я налетаю. Какофония звуков на миг дезориентирует меня, давая понять, что на улице время шло как обычно. Не останавливаясь, я запрыгиваю в машину и кричу водителю, чтобы немедленно трогался. Захлопывая за собой дверь, я чуть не отрубаю пальцы одному из преследователей.
– Сука! – доносится до меня, но мы уже вихрем летим по улицам Дублина. Водитель так виртуозно лавирует между машинами, будто бы каждый день уходит от погонь, а может, ему просто безумно скучно; или пожалел юную девушку, которая явно попала в беду. В любом случае, узнавать мне некогда. Прошу высадить меня на Темпл Бар Дистрикт. Оглянувшись, я не вижу в потоке машин черного седана, затем, быстро расплатившись с удивленным водителем, выбегаю из машины.
– Девушка, может, вам нужна помощь? – звучит приглушенный расстоянием вопрос встревоженного таксиста, но я уже мчусь вниз по улице.
Через пару кварталов запрыгиваю в автобус. Покружив по городу еще около часа, убеждаюсь в отсутствии слежки. Домой я попадаю под вечер, ужасно уставшая, голодная и испуганная. Мама дремлет на маленьком диванчике в гостиной, и я, прокравшись в свою комнату, обессиленно падаю на кровать. Крупные слезы обжигают мои щеки, а подушка впитывает громкий, отчаянный всхлип. Не знаю, как долго я плачу, но вскоре, так и не сняв грязную одежду, заворачиваюсь в теплый плед и засыпаю.
Глава 4
Мое пробуждение похоже на предпоследний круг ада. Почему предпоследний? Да потому что, когда я встаю, ощущаю себя на последнем. Голова дико раскалывается на мелкие неравные части, тело ноет, как после кардиотренировки, во рту пересохло. Я подхожу к зеркалу и ною в голос. Вчерашний не смытый дождем макияж размазался слезами по щекам и засох черными потеками по лицу. Веки опухли после ночной истерики и беспокойного сна. Светлые волосы спутались и висят по обе стороны помятого лица длинными взлохмаченными прядями.
Да уж, ну и видок!
В голове начинают возникать картинки вчерашних событий, и я вдруг понимаю, что мой потрепанный вид – совершенно