стало, лишь когда коляска повернула на Ньютонстраат и впереди замаячила громада штаб-квартиры полиции. К центральному входу выстроилась целая вереница экипажей; извозчики высаживали пассажиров и сразу отъезжали, поэтому я условился с возницей, где именно он станет нас встречать после окончания приема, соскочил на тротуар и протянул руку спутнице. А когда та спустилась с подножки, задавил последние крохи сомнений и повел Елизавету-Марию к распахнутым настежь дверям Ньютон-Маркта.
Сорочка на спине взмокла от пота, во рту пересохло, в висках постукивали молоточки приближающейся головной боли, но я лишь улыбался и невозмутимо поглядывал по сторонам. Пригласительное стоявшему в дверях распорядителю и вовсе протянул с видом крайней беспечности; просто передал прямоугольник мелованной бумаги и отправился прямиком в зал, где обычно проводились собрания личного состава.
Сейчас оттуда доносились отголоски музыки, и Елизавета-Мария легко подстроила шаг под ритм веселой мелодии. Мне о подобной грациозности не приходилось даже мечтать, поэтому я просто шагал по коридору и раскланивался со знакомыми, что время от времени попадались навстречу. Ни с кем не разговаривал, разве что задерживался на секунду перекинуться парой ничего не значащих фраз.
Главный инспектор повстречался уже на входе в зал. Старикан был занят беседой с высоким толстяком и рыхлым юношей в бесстыдно дорогом костюме, но при моем приближении сразу оставил министра юстиции и его племянника и заступил нам дорогу.
– Виконт! – расплылся он в улыбке. – Представите меня своей спутнице?
Я нервно сглотнул и через силу улыбнулся:
– Главный инспектор, моя невеста Елизавета-Мария Никли, сиятельная. Елизавета-Мария, руководитель полиции метрополии, главный инспектор фон Нальц.
– Виконт! – рассмеялся Фридрих фон Нальц, и в его глазах мелькнули отблески бесцветного пламени. – Не стоит так официально! Сегодня здесь собрались друзья и единомышленники. Никаких званий!
– Как скажете… Фридрих, – слегка склонил я голову.
– Проходите же! Проходите! – разрешил тогда главный инспектор и вернулся к прерванной беседе, а я повел Елизавету-Марию в зал.
– Это встречи с ним ты так панически боялся? – шепнула она мне.
– Боялся? Я? С чего ты это взяла?
Тогда девушка привстала на цыпочки и тихонько выдохнула в ухо:
– От тебя пахло страхом, Лео. И пахнет до сих пор. Почему?
– Ничего удивительного, – непринужденно улыбнулся я. – Один излишне болтливый приятель поставил меня в чертовски неудобное положение, а я терпеть не могу находиться в центре всеобщего внимания.
– Как скажешь, – лукаво улыбнулась Елизавета-Мария, не став больше настаивать на своем.
Я только передернул плечами и направил девушку к фуршетным столам у дальней стены.
– Не собираешься танцевать? – удивилась Елизавета-Мария. – Послушай, какая музыка!
– Нет слуха. Медведь на ухо