и признаёт свою вину.
Англичанка поначалу не поверила и с сомнением посмотрела на меня. Пришлось принять правила этой игры, чтобы не подставлять директора, и сделать скорбное лицо, будто я не считаю её тупой и истеричной. Может, она и гуру английского языка, но как человек она просто ужасна.
– Дима, как ты считаешь, правильно ли ты поступил, когда швырнул тетрадь в своего учителя? – начала англичанка, с торжеством глядя на меня.
– Я ничего не швырял, – лишь буркнул я. – Я просто оставил свою тетрадь с домашкой и ушёл.
Момент был опасный: Татьяна Николаевна могла начать утверждать, что я ничего не сделал и вообще всё вру. Тогда пришлось бы идти в её класс, искать свою тетрадь, потом снова доказывать, что она не права. Видимо, Татьяна Николаевна тоже это поняла, поэтому решила пойти на попятную.
– Все равно, ты считаешь, это нормально?
– Я защищал своего друга, – только и смог сказать я, поглядывая на Амадея Ивановича. Теперь всё зависело от него. Он должен был сказать этой неадекватной, что Саня просто физически не мог ходить на занятия.
– Да, Бессонов, – зловеще начала англичанка, уже набрав в лёгкие побольше воздуха.
– Татьяна Николаевна, насколько я понял, Вы хотели, чтобы Саша Бессонов пришёл на контрольную работу? Но ведь он болеет.
– И что? – скривилась учительница, поправляя рукава. – На контрольную можно и прийти. Вывих – не перелом.
– На четвёртый этаж, думаю, это было бы проблематично, – заметил директор.
– Знаете, Амадей Иванович, Вы меня, конечно, простите, но Бессонов и так еле тянет английский. Если он будет пропускать и дальше, я ему вообще два поставлю.
От её слов мне стало не по себе. Нет, Саня, конечно, плохо знал английский, не спорю. Но не до такой же степени, как она говорила.
– Татьяна Николаевна, Вы же знаете, какая у него ситуация.
– А мне-то что? Он не знает на пятёрку, уж извините.
Обо мне они, видимо, забыли, но разговор этот мне совсем не понравился. Саня часто говорил, что одним из важнейших условий его нахождения в стенах этой школы были отличные оценки. И если с остальными предметами он неплохо справлялся, то английский был его проклятием. И даже моя помощь ему не могла сделать лучше.
Директор вздохнул и решил опять переключиться на меня. Может, не хотел обсуждать моего друга при мне. Но меня судьба Саши очень сильно волновала: у меня совсем недавно появился настоящий друг, и я ни за что не хотел никуда его отпускать.
– Дима, я надеюсь, что у вас в будущем больше не будет конфликтов.
– А если будут, я вообще отсюда уволюсь, – пригрозила англичанка. Не сказать, что я бы сильно расстроился, скорее от радости бы прыгал.
– Зачем же такие меры, Татьяна Николаевна?
Амадей Иванович явно хотел от нас поскорее избавиться, поэтому немного пожурил меня, пытаясь этим умаслить англичанку, а потом отпустил нас обоих. Она тут же убежала с недовольным лицом, а я остался, решив уточнить кое-какие детали, волновавшие меня:
– Амадей