дочери. – И мне кажется, всего уже предостаточно!
И слово – «кажется» – мне представилось тогда тоже условным паролем или кодовым обозначением. И я решил, что схожу с ума.
– Он – зверь! Он – не отец! Он изнасиловал ее! – закричала мать, которую медрегистратор записала в журнал как Анастасией Петровной Маскаевой. Она должна обязательно присутствовать при проведении экспертизы несовершеннолетней дочери. На этот раз она выдавила из себя скупую слезу.
Я даже засомневался, может, действительно делаю что-то не то и не так. Хотя много раз делал все одинаково со всеми, кого освидетельствовал по делам о половых преступлениях.
– Анастасия Петровна! – я обратился к ней, потому что она останавливала и перебивала меня. – Я выслушаю вас обязательно! Но я хочу сначала выслушать все события в пересказе потерпевшей! – Я так серьезно настаивал, чтобы мать не мешала мне, и она замолчала. Но хватило ее ненадолго, и она опять возмутилась:
– А вы разве следователь? Вы же можете посмотреть ее с гинекологом и дать заключение!? Прежде чем вести ее к судебному врачу в Липецке, мы ходили к гинекологу. Тот говорил, что мою дочь изнасиловали! – со злым упреком сказала она, словно припечатала меня к стенке или приговорила к смерти, как преступника к расстрелу…
– Вот здесь мы, судебные врачи, – не оправдывался я, а возражал, – и отличаемся от гинекологов. – Ни один эксперт не может оперировать таким понятием как «изнасилование». Данная прерогатива и компетенция суда и следствия. Никакой врач не решает вопрос и не дает ответов о принудительном или добровольном половом акте.
– Ну, так и решайте! Что вы все ее-то мучаете!? – то ли протестовала, то ли взмолилась расстроенная мать.
– Вы можете отказаться от проведения экспертизы мною!
– Как же? Нам сказали, что в районе вы – один судебный врач!
– Поезжайте в областное бюро. Там не один эксперт. И много экспертов, женщин! – я умышленно сказал про женщин, чтобы мать потерпевшей заинтересовалась. Не каждая женщина ведь хочет обращаться к гинекологу-мужчине. Хотя покойная жена моего друга всегда говорила по-другому. Гинекологи-мужчины, мол, лучше оперируют, чем женщины. Когда она обращалась в женскую консультацию, то хотела попасть именно к врачу гинекологу-мужчине. Она ко всему добавляла, что рука у них тверже, и они увереннее манипулируют медицинскими инструментами.
Поэтому, предлагая им другого судебного врача, возможно, женщину, я подразумевал, что избавлю девочку от стеснения и переживания, что сопровождает любую даму, которой предстоит позировать интимными местами перед врачом-мужчиной.
Анастасия Петровна на секунду задумалась. Она решала, как мне польстить. Ведь я сам мог своим решением отказаться проводить экспертизу. Новый закон, что уже был в 2016 году, мне позволял.
Она прикинула расходы на дорогу, свои скудные накопления и вспомнила убедительные слова следователя. Тот был уверен,