сестренками-близнецами. Поначалу такие вопросы ставили меня в тупик, а порой откровенно раздражали.
Я удивлялась – а как иначе? У меня вызывало недоумение даже само предположение другого исхода. Неужели кому-то могло прийти в голову, что я стану спокойно жить, если Инесса и Виолетта будут где-то вдали от меня, в каком-то неведомом детском доме? Да пусть он хоть трижды хорош, в тысячу раз идеальнее, чем наша квартира, но это чужой дом, моим сёстрам там не место – и точка.
А потом я стала размышлять и поняла: ведь неспроста интересуются. Существуют же родители, которые оставляют своих детей в детдомах. Что ими движет в тот момент? Не хотят напрягаться или есть еще какие-то неведомые мне причины? И таких мам и пап с пониженной социальной ответственностью тоже немало, иначе не росли бы детдома, как грибы после дождя.
Потому, узнав мою историю, люди и удивляются. Сестренки – не мои дети, не моя по большому счету ответственность. Не я принимала решение об их появлении на свет, не я их рожала. Так-то оно так, но ни душа, ни сердце мои с такими аргументами не согласны. Для меня Виолетта и Инесса – родная кровь и плоть. Расстаться с ними – как руку отрезать по живому, без наркоза, и оставить потом истекать кровью. Я бы просто не выжила…
Самое интересное – когда я начала оформлять опекунство, мне даже в голову не приходило, что у меня может что-то не получиться. Уже потом я узнала, что мне могли бы не доверить детей в силу возраста или жилищных условий, размера дохода. И ведь такое нередко случается.
На тот момент я была студенткой четвертого курса и не могла полноценно работать, только подрабатывала. Но мне даже в голову не приходило, что я могу проиграть. Тогда я этого НЕ ЗНАЛА – и слава Богу! Ведь когда ты не знаешь, что можешь проиграть, не остается ничего иного, кроме как выиграть. Такая безусловная вера в успех мне очень тогда помогла.
Выбор без выбора
Помню день похорон, поминки. Очень много народа. Мама ушла в расцвете лет, красивая и молодая, ей было всего 42. В таком возрасте у людей сильны социальные связи, много друзей, коллег. А мама к тому же работала начальником цеха. Вся «Татмебель» пришла ее проводить в последний путь. Родственники, знакомые, соседи и, конечно же, друзья. Мама умела дружить, и друзей у нее было много.
Я смотрела на всё, как на черно-белое кино. Сестренки занимались своими делами и пока не осознавали, какая глубокая потеря их настигла. Они переживут эту боль гораздо позже, а в тот момент они еще играли, общались, жили своей обычной детской жизнью. Для меня же мир словно раскололся на две части: «до» и «после».
Ко мне подходили люди, начинали издалека, но в конечном итоге всё сводилась к одному: «Ты уж их не оставляй». «Их» – имелось в виду сестёр. Я выслушивала подходивших ко мне, молча кивала и понимала, что все они тоже по-своему переживают за малышек. И откуда им было знать, что у меня нет выбора. Вернее, выбор только один – бороться за сестер до конца и вырастить их счастливыми.
Я –