à toute la sainte Trinite de Paradis, en eulx requerant que ses meffaiz, torfaiz et peschez lui voulsissent pardonner» (RCh, I: 22).
88
«…supplia et requist, comme puis huit ans ença il eust et ait esté homme de mauvaise vie et gouvernement, pillié et robé plusieurs bon seigneurs et marchans, et qu’il veoit bien qu’il estoit à la fin de ses jours, que en honneur de Dieu, de la Vierge Marie et de toute la benoite et sainte Trinite de Paradis l’on voulfist oir, escouter et escripre les pechez, larrecins et mauvaistiez par lui faits» (RCh, I: 26).
89
Стремление исповедоваться перед смертью и обращение с «исповедью» к тюремщику, судье или палачу позволяет предположить, что именно в них преступник в последние минуты жизни хотел видеть близких ему людей. Близость эта, безусловно, имела мало общего с родственными, дружескими или же профессиональными связями. Скорее, здесь следует говорить о близости символической, что, впрочем, не уменьшает значения подобного явления для исследуемой ситуации. В обычной обстановке перед смертью человек желал видеть рядом с собой священника – доверенное лицо, духовника, которому он мог бы исповедоваться в своих грехах. В экстремальной ситуации – в условиях тюрьмы – роль священника мог исполнить судебный чиновник, если у приговоренного к смерти складывались с ним особые отношения. Именно так, по-видимому, следует рассматривать, к примеру, отношения уже известного нам Флорана де Сен-До с его тюремщиком, которому он рассказал историю своей жизни. На добром отношении тюремщиков к заключенным (как хозяина постоялого двора к своим гостям) настаивало и королевское законодательство того времени: Porteau-Bitker А. Op. cit. Не менее интересным представляется вопрос об отношениях преступника и палача – этих двоих также, по всей видимости, связывала особая близость. На это указывает, в частности, сам ритуал смертной казни (прощение, даруемое осужденным своему палачу; обмен поцелуями на месте казни и т. д.). См. об этом подробнее: Gauvard C. Condamner à mort au Moyen Age. Pratiques de la peine capitale en France, XIIIe – XVe siècle. P., 2018. P. 156–160; Тогоева О.И. Казнь в средневековом городе: Зрелище и судебный ритуал // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М., 2000. Т. 3. С. 353–361. Именно тюремщик и палач выступали символическими наследниками казненного преступника – его личные вещи поступали в их распоряжение.
90
Как не мог он надеяться и на воскрешение из мертвых в день Страшного суда. Именно с этим запретом были связаны, в частности, практика оставления трупа повешенного без захоронения до полного разложения и практика расчленения тела. Таким образом, точка зрения судей расходилась с мнением церкви, которая считала, что человек, даже если его тело было уродливо при жизни, воскреснет из мертвых физически здоровым.
91
«…super sacramento confessionis dande et administrande condempnatis et judicatis ad mortem» (Ord. T. 8. P 122, 12 февраля 1397 г.).
92
Наиболее интересен с этой точки зрения трактат Жана Жерсона 1397 г.: Gerson J. Requeste pour les condamnés à mort // Gerson J. Œuvres complètes / Ed. par P. Glorieux. P., 1968. T. 7. P. 341–343.
93
«…il a tant fait de larrecins que il ne lui souvient et ne saurait nombrer» (RCh, I: 252).
94
«…nonobstant qu’l avoit confessé qu’il a nom Girart Doffinal, il avoit nom Girart Emmelart, nez en la tour de Tester, à une lieue près de Marcillac, à trais lieues près de Rodes, laquelle tour lui appartenoit par succesion de ses père et mère, à laquelle tour a plusieurs villages et maisons qui deivent menus cens et blez jusques à troys cens sextiers ou environ et plusieurs poulies et chapon. Et le tiltre et lettres pour raison d’ilelle tour sont audit lieu de Rodes, en l’ostel maistre Remon Poillardes, procureur dudit Girart. Et dit, qu’il a un frère qui est moynes à Conques» (RCh, I: 254).
95
Ле Гофф Ж. С небес на землю. Перемены в системе ценностных ориентаций на христианском Западе XII–XIII вв. // Одиссей. Человек в истории – 1991. М., 1991. С. 42–43.
96
О спорах римских юристов по проблеме правдивости признаний см.: Thomas Y. Confessus pro iudicato. L’aveu civil