завоеванные территории. Обычно при нападениях часть предместья предавалась огню, но едва отряды пруссов скрывались в своих лесах несолоно хлебавши, как на пепелищах быстро вырастали новые строения, словно по мановению волшебной палочки. Конечно же они были неказистыми, в основном времянками, но свое предназначение выполняли исправно. Да и люд в Эльбинге был простой, непритязательный: есть крыша над головой, кусок хлеба и кружка пива – и ладно.
Монах был в превосходном настроении. Он оставил на время свое намерение нести свет истинной веры в темные логова язычников и увлекся идеей построения в окрестностях Эльбинга доминиканского монастыря.
– Монастырь будет смыслом моей жизни! – горячился святой отец, не забывая прикладываться к кружке с пивом. – Вечным памятником!
– Да вы, ваша святость, оказывается, не лишены тщеславия, – посмеивался Хуберт. – Но это ведь один из грехов.
– Должен тебе признаться, – доверительно ответил отец Руперт, – на каждом из нас грехов – как на собачьем хвосте плодов репейника. Даже мне иногда… кгм!.. случается согрешить… но в основном чревоугодием! Что поделаешь, человек слаб, ибо он, хоть и сделан по божьему подобию, несовершенен. Потому-то я и мечтаю построить монастырь, дабы замолить не только грехи человечества, но и свои личные.
– Что ж, по такому случаю не грех заказать еще по кружке пива. Эй, Гретхен, две кружки к нашему столу!
– Ерш тебе в глотку, трепач! – девушка раздраженно поставила на стол две объемистые глиняные кружки, в которых темным янтарем отсвечивало хмельное пойло. – Меня зовут не Гретхен, а Гризелда! Запомни это накрепко, дубина! Иначе в следующий раз получишь кружкой по башке!
– Ах, разве дело в имени? Когда видишь перед собой такую красотку, забываешь не только, как ее зовут, но и где ты находишься. При твоем появлении, фройляйн, мне почудилось, что эта гнусная лачуга осветилась неземным светом и превратилась в прекрасный дворец, а ты показалась принцессой в дорогом платье с кружевами, вся увешанная драгоценными украшениями.
Гризелда скептически глянула на свой изрядно замызганный передник и ответила:
– Да иди ты!.. Сам знаешь куда.
Но в ее голосе уже не было злости.
При первом же появлении Хуберта в харчевне Мохнатого Тео девушка обратила на него внимание. Ей сильно понравился симпатичный разбитной менестрель, который не лез за словом в сумку. Она даже готова была провести с ним ночь бесплатно, но Хуберт оказался в этом вопросе стоиком. Все ее неотразимые прелести, которая она старалась выставить напоказ, не произвели на него никакого впечатления, что потрясло бедняжку до глубины души. Что же это такое?! За нее готовы были вцепиться в глотку друг другу добрых полсотни кнехтов[18] из гарнизона Эльбига, вполне себе видных мужчин, а тут какой-то петушок пренебрег ее ласками!
А Хуберт лишь веселился, наблюдая, как она злится. И иногда пускал в ход свое красноречие, и льстил ей, чтобы вовсе