следите за ней, возможно, скоро она придет в себя.
– Мамочка, ты меня слышишь? Вернись ко мне! – Света заплакала.
– Возвращайся, Анют! – сказал мне Игорь. – Не мучай дочку.
– Ну уж нет, я должна сначала разобраться с тобой, – заявила я решительно, – а уж потом вернусь.
– А что со мной разбираться? Я умер, совершил самоубийство, попал в ад, из которого нет пути. Расплата, как говорится, за добровольный отказ от жизни.
– О чем ты, Игорь? – спросила я.
– Анют, посмотри по сторонам. Я в каком-то адском доме, с кучей ламп, за которыми я должен следить. Все эти лампы – это люди, живые люди, которые сейчас живут и могут в любой момент погибнуть, если я не угляжу за их светом.
– Ты это серьезно? – спросила растерянно я, оглядываясь по сторонам и оценивая масштаб его работы.
– Куда уж серьезнее, родная! – ответил грустно мужчина.
– Тогда я остаюсь тебе помогать, – заявила решительно я.
– Какая же ты настырная, Нютка! – сказал Игорь, улыбаясь, я знала, он был счастлив побыть здесь в моей компании.
– Уж какая есть.
Глава 4. Знакомство с лампами. Ирина
Свое изучение «персонального ада Игоря», как он сам называл это место, я начала с самой привлекательной, на мой взгляд, лампы. Она висела чуть ближе к выходу с чердака и вся переливалась разными цветами, хрустальная, большая и очень красивая, самая роскошная люстра, как я тогда подумала.
– Расскажи мне о ней, – сказала я, подходя к люстре. – Сидорова Ирина, так зовут ту, что живет на земле под светом этой лампы?
– Да, я думал, ты ее помнишь, ведь здесь все люди, которых ты когда-то встречала в своей жизни, те, кто что-то принес в твою жизнь, и те, в чью жизнь что-то принесла ты, – ответил мне Игорь.
– Ирина Сидорова… – задумалась я, пытаясь припомнить, кто же это, пациент, знакомая или, возможно, кто-то из бывших коллег. Но тут Игорь толкнул меня, и я начала падать, ужасно испугавшись, что разобью лампу, я стала хвататься руками за воздух, но чудо, я не упала, а оказалась в каком-то помещении. Это была моя старенькая школа. Я посмотрела по сторонам, мой класс, он совсем не изменился, все те же серые стены и плакаты писателей на стенах, старая доска и учительский стол. И только спустя пять минут как в класс вошла Мария Николаевна – моя классная руководительница, я поняла, что попала в прошлое, ведь учительница была совсем молодой, такой, какой я ее запомнила когда-то. Это было чье-то воспоминание, и оно было связано со мной. Я могла быть его частью, ходить, садиться рядом, даже касаться предметов, но меня никто не видел и не слышал.
В класс вошла испуганная девочка лет десяти с очень громкой мамой, которая с порога начала хвалить свою дочь учительнице:
– Моя Ирочка отличница, и она очень переживает, как ее примут ребята в новом коллективе. Понимаете, она тяжело заводит друзей, необщительная, замкнутая, но очень прилежная. Мы тут недавно переехали с мужем, понимаете, он военный, нас часто перебрасывают из гарнизона в гарнизон…
Мария Николаевна решила оборвать