так и есть. Он говорил, что брать деньги неверных и ничего не делать – это тоже джихад, потому что так мы ослабляем неверных, но Салад в этом сомневался. Какой-то это странный джихад – брать деньги и ничего не делать. Вряд ли Аллах Всевышний хотел бы, чтобы правоверные брали деньги у кяфиров и ничего не делали, вряд ли это достойный жизненный путь для правоверного. И как жить в таком глупом государстве, в котором деньги дают просто так?
Может быть, Далида захочет там жить? Наверное, она захочет, но будет ли она подчиняться ему как мужу? И, наверное, надо будет найти какую-то работу и работать. Иначе Далида не будет его уважать… Как уважать человека, который ничего не делает?
Все сложно. Хассан, который и подписал их на дело, уехал к кяфирам и стал каким-то другим – он раньше жил так же, как они, а теперь он чужой и говорит странно. И без ботинок ходить не может.
– Салад!
Он увидел Мухаммеда и подошел поближе. Мухаммеда мать воспитывала без отца, и потому он был известным сплетником.
– Чего тебе?
Мухаммед сделал многозначительное лицо:
– Амиру брат звонит.
– И что?
– Говорит, чтобы мы уходили с судна. Амир сильно ругался. Говорил, что должен нам заплатить. Сильно ругался.
– Ты точно знаешь?
– Да, точно…
Мухаммед пошел дальше, а Салад приуныл. Если получили выкуп, то обязательно заплатят. Если амир получил выкуп и не заплатил своим людям, что обещал, об этом тут же станет известно по всему побережью и больше с ним на дело никто не пойдет. А вот если выкуп не получен, что-то сорвалось – тогда всякое может быть. Некоторые амиры платили половину, понимая, что завтра им опять набирать команду. Некоторые не платили ничего.
А если автомат отберут?
Швеция, остров
23 ноября 2014 года
– …Брат, ты меня не понимаешь. Ты сказал, что дело это верняк, и я пошел, так? Я привел сюда людей, пообещал им деньги. Я засветился перед американцами… а это совсем нехорошо, брат. Совсем нехорошо, за это могут и голову отрезать. А теперь ты говоришь, что все переменилось и надо убираться с судна? Так дела не делаются. Нет, так дела не делаются…
Хабиб Фарах Ахмед затравленно посмотрел на меня.
– Скажи, что заплатишь из своих, – прошипел я.
Хабиб Фарах Ахмед посмотрел на меня… на автомат, на который я опирался… страх победил жадность.
– Я заплачу, брат! Заплачу тебе и твоим людям!
Эфир спутниковой связи донес сухой смешок:
– Американцы передумали?
– Какая тебе разница?! – взорвался Хабиб Фарах Ахмед, уже без моих подсказок. – делай, что я говорю! И не болтай лишнего!
– Ты точно заплатишь?
– Заплачу!
Я кивнул.
– Делай, что говорят!
– Хорошо, но у меня тут русский корабль рядом. И что с ним делать?
Хабиб Фарах Ахмед посмотрел на меня.
– Пусть уходит, – сказал я, – русские не будут стрелять.
– Уходи!