Я не хочу этого… Что же мне делать?
– Жить дальше! – С печалью в голосе произнес Эбен, – Забыть былое, оно кануло в Лету и почти не зацепило тебя. Останься новой Эмбер, создавай новое счастливое будущее. Воспоминания о родителях, о доме и даже обо мне не навредят, но, если станешь копать глубже – погибнешь. То, кем ты была в Пустоши и что делала – оставь позади. Не копайся в воспоминаниях, это опасно.
– Эбен, – будто не слыша предостережений парня, продолжила я, – Меня ведь нашли в комендантский час?
– Да, верно.
– Я помню, смутно.
– Эмбер… Не надо.
Этот умоляющий взгляд. Но я ничего не могла с собой поделать. Воспоминания рвано, но пробирались в сознание. Я бежала по огромному мосту к рычагу. Кто-то пытался отговорить от этого. Мужчина громко кричал и это был не Эбен. Над мостом стояла стена звукового воздействия. Темнота, а затем удар. Провал, после которого только Дом Мира.
– Архитектор говорил, что я готова…
Этого человека я тоже вспомнила, но только внешне. Ему около сорока пяти. Волосы с проседью, очки, и приятный бархатный голос. Архитектор относился ко мне с теплотой и даже уважением. Как будто отец. Он восхищался мной…
Воспоминания о мужчине четкие, но образные. Никакой конкретики и даже имени. Странное прозвище, а может это позывной? Я будто тайный агент. И смешно, и грустно одновременно.
Из раздумий меня вытащил Эбен. Парень прикоснулся ладонью к щеке и наклонился, с тревогой посмотрев в глаза. Его обеспокоенность я уловила сразу.
– Эй, ты побледнела. Все в порядке?
– Голова кружится.
– Так, хватит. Для человека, пережившего амнезию, подобные разговоры могут быть травмирующими. Идем, – Эбен уверенно взял меня за руку, сплел наши пальцы и повел за собой, – Тебе нужно прилечь. В моей комнате.
– Я не могу.
– Не паникуй, я тебя не трону. Знаю, ты замужем и любишь блондина. Но я ведь лекарь! Моя обязанность заботиться о больных.
– Я не болею.
– Может и так. Все же нужно отдохнуть, немного прийти в себя. Ты плохо выглядишь.
– Ничего со мной не будет, – прошептала я, покорно следуя за лекарем. Спать хотелось ужасно. Но тревога лишала покоя.
Брюнет провел меня вдоль коридора, мимо палат и приемных. Я видела раненых солдат, видела женщин и даже стариков. Эбен сказал, что многие из Пустоши. Эти люди живут отдельно, вне поселений. У них свои фермы и сады. Удивительно, как удается хоть что-то вырастить на пустынной земле? Хотя я видела огромные пшеничные поля, располагавшиеся под экранами гарнизона. Им ведь удавалось это, почему бы и здесь не вырастить овощи?
– За что страдают жители Пустоши?
– Ведутся ожесточенные бои. Диверсанты продвигаются к нейтральным зонам. Им нет дела до простых граждан.
– Разве те, кто разжигают войну, не часть Пустоши?
– Гражданская война делит людей на своих и чужих и на тех, кто попал под каток. Всегда будут невинные жертвы.
– И как давно это происходит?
– Так