ребёнок?
– Потому что ты болела сильно, – удивилась Юля. – Разве нет? И какое сейчас это имеет значение?
– Не болела я, – вздохнула Роза Антоновна. – Ты, наверное, по сей день на меня в обиде за то, что тебе в детстве пережить пришлось, но правды-то не знаешь. Мала ты была ещё, не поняла бы ничего всё равно, а потом я напоминать тебе об этом из-за страхов твоих так и не решилась.
– Мам, ты о чём? – нахмурилась Юля.
– О порче, доченька. И о старухе, которой я тебя тогда отдала. Ты ведь умереть должна была. Сохла, болела, не ела ничего, спать не могла. Это моя вина, что так случилось…
– Мам…
– Не перебивай меня, – сурово сдвинула брови женщина. – Ты не знаешь, что это такое, потому что своих детей у тебя пока нет, а когда коснётся, во что угодно поверишь, лишь бы спасение от беды отыскать. Я тогда на рынке фруктами торговала, помнишь? Однажды к прилавку подошла хорошо одетая женщина и долго рылась в ящике с яблоками, а потом пробормотала что-то непонятное, и ушла. Я её за чокнутую приняла, посмеялась. А вечером, когда товар в машину собирали, хозяин заметил, что в ящике почти все яблоки подгнили с одного бока. Отругал меня. Я ведь должна была за фруктами следить и гнилое с витрины убирать, чтобы покупателей плохим товаром не распугивать. Я не видела, что яблоки гнилые, а все остальные это видели, представляешь? Четыре штучки всего целые оказались, не испорченные. Я тогда расстроилась сильно, плакать начала, а хозяин успокоил меня – сказал, что не уволит. И яблоки эти целые мне отдал.
– Мам, ну при чём тут яблоки? – устало вздохнула Юля.
– А при том, что ты эти яблоки съела и заболела. Ни я, ни папа их не ели. Только ты. И заболела-то не сразу, а медленно таять начала. Это мне уже потом та бабка, к которой я тебя отвезла, объяснила, что было не так с этими яблоками. Так ведьмы порчу с людей на себя снимают, а потом на еду или предметы её сводят и другим передают. Яблок много было, покупателей на рынке тоже не мало – одну порчу, на части разделенную, никто и не заметил бы. Потошнило бы немного всех, кто эти яблоки покупал, только и всего. А яблоки сгнили за день, настолько сильной эта порча была. Понимаешь? Ты чуть не умерла только потому, что я эти проклятые яблоки домой принесла.
– Мам, ну хватит уже…
– Нет, дочь, не хватит, – покачала Роза Антоновна головой. – Ты можешь не верить в это, но рассказать я должна. Думаешь, это легко – смотреть, как твой ребёнок умирает, а врачи при этом только руками разводят и витаминки выписывают? Тогда я по бабкам-то и пошла. Переступила через своё неверие и пошла. Та старуха, которой я тебя отдала, была единственной, кто помогать взялся. Другие тоже про порчу иногда говорили, но расплывчато, и только она мне прямо с порога заявила, что это я во всём виновата. Сказала, что ты смерть свою с моих рук ела. Представляешь, каково мне было это слышать?
– И ты ей прямо сразу поверила, да? – скептически вздёрнула бровь Юля, хотя тоже уже была готова поверить в то, что на них с Сашкой Светлана Борисовна какую-то порчу навела.
– Не