государственным деятелем.
Король сидел на троне словно статуя, и молча готовился слушать слова царя Бориса Годунова, которые тот вложил в уста своего посланца.
Русский вельможа был одет с роскошью. Фиолетового цвета кафтан с широким воротом, шитым золотом и украшенным крупным жемчугом, поразил многих шляхтичей. С боков кафтана были прорезы с тесемками, также шитые золотом. Богатая соболья шуба боярина украшена многими драгоценностями. На пальцах посла – перстни с самоцветами.
Пан сенатор Сапега тихо сказал своему соседу семиградскому послу графу Матиушу.
– Видал, друг мой, какие жемчуга у московита?
– Таких нет и у вашей королевы, пан Сапега. А соболя какие? Говорят у московитов ныне низкие цены на соболей.
– Про то знаю точно, пан Матиуш. Соболиная ярмарка в Москве ныне богаче, чем в прошлые годы. Но тише. Московит станет говорить.
Посол протянул руку к сопровождавшему его дьяку и тот подал послу свиток с печатями.
Боярин стал читать:
«Беглый монах расстрига, именующий себя царевичем Димитрием Иоанновичем, презрел законы божеские и человеческие. Он облыжно (ложно) именует себя царским именем. Долг истинного монарха выдать сего самозванца для казни и расправы справедливой.
Ибо был тот беглый монах Гришка, чернокнижником и знался с сатаною.
До своего монашеского пострига, носил сей расстрига имя Юшки Отрепьева. И отец того Юшки был сотником в стрелецких войсках Великого государя, Царя и Великого князя Всея Руси. И звался он Богданом Отрепьевым…»
Король вышел из оцепенения и склонился к пану Сапеге.
– Для чего он рассказывает нам то, что послы Бориса, говорили больше десяти раз?
– Его стоит выслушать до конца, ваше величество.
Король снова стал слушать слова Годунова, адресованные лично ему. На сей раз рассказ о беглом монахе Гришке Отрепьеве был несколько иной.
Отрепьев стал не просто самозванцем, но и еретиком, чернокнижником и колдуном.
– И как доброму соседу, надлежит вашему величеству, выдать того вора приставам Великого государя Всея Руси Бориса Федоровича для сыска.
– Мы выслушали слова великого князя московского, – выдавил из себя король, отказав Годунову в царском титуле. – И мы примем решение, посоветовавшись с нашими сенаторами.
– Мой государь, царь и великий князь Московский и Всея Руси, желает знать решение вашего величества, ибо много раз про сие уже было говорено!
Кардинал Мациевский, двоюродный брат воеводы Мнишека сказал:
– Его величество уже сказал свое слово, пан посол. Он примет решение по тому делу в свое время.
– Но самозваного царевича принимают магнаты и сенаторы Речи Посполитой, – сказал посол.
– Сие древнее право магнатов принимать в своих имениях тех, кого они захотят! – сказал Мациевский.
– Но признавать самозваного царевича, есть нарушение отношений доброго соседства между нашими державами! – заявил посол.
– Пану послу стоит знать, что сего царевича признал его ясновельможность князь Адам Вишневецкий, –