веча можно судить по документам: «От посадника Великаго Новагорода… и от всего Великаго Новагорода на вече на Ярославле дворе…»; «…се покончаша… весь государь Велики Новгород на вече на Ярославле дворе»; «Г-дну посаднику новгородцкому Василю Микитину тысяцкому Новгородцкому Ова Степановичю и всему гдну Великому Новугороду на веце на Ярославле дворе…».[126]
В других городах в силу немногочисленности данных традиционные места сбора веча выделить сложнее. Вероятно, это были площади перед церквями: например, в Переяславле ради князя Ярослава Всеволодовича переяславцы собрались к святому Спасу.[127]
Однако вече могло изменить место традиционного сбора. Так, киевляне, помимо обычно практикуемого веча в самом Киеве, иногда собирались под Угорским, под Вышгородом и у Туровой божницы. Несмотря на необычное местоположение, эти собрания, по мнению И. Я. Фроянова и А. Ю. Дворниченко, вполне можно обозначать как вечевые.[128] В Новгороде вече могло собраться не только на Ярославовом дворе, но и «на поле» и «оу святого Николы».[129] Не созывая людей в одно определенное место, а в особом порядке – по дворам – новгородцы собирали вече в 1170 г.: «… начата Новгородьци вече деяти, втайне, по двором…».[130] Вече 1185 г. смольняне созвали в походных условиях, под Треполем.
Приведенные примеры совершенно недвусмысленно иллюстрируют весьма важный вывод: связывать вопрос о законности или даже само понятие веча с определенным местом его проведения нет никаких оснований.
О. В. Мартышин определяет правомерность веча, прежде всего, по его составу.[131] Этой версии будет уделено внимание при исследовании круга участников выборов.
Думается, ни организационные, ни качественные характеристики народных собраний нельзя считать обязательным признаком законности веча. Вероятнее всего, разработка определенных требований к вечевому собранию, нарушение которых означает, что вече будет незаконным, либо вообще потеряет право называться вечем, объясняется желанием подогнать вече под современные рамки. Желание далеко не новое, поскольку еще В. И. Сергеевич и М. В. Довнар-Запольский оценивали его как продукт своего времени.[132] Кроме того, определенность состава и организационных характеристик присуща скорее государственному органу. Вече хотя рассматривается в литературе обычно как «орган республиканского самоуправления»[133] – не государственный орган, а институт непосредственной демократии древнерусского государства.[134]
Вечевой этап начинался со сбора жителей на вече.
Порядок созыва веча считается установленным: «Сигналом к общегородскому вечу служил клич бирючей или бой особого колокола, не похожий на звук остальных церковных колоколов».[135] Судя по описаниям летописи, применялись обе процедуры. Иногда документы напрямую указывают на колокольный звон как на сигнал к вечевому сбору: «удариша в колоколы, и сташа вечием», «зазвониша в вече у святей Софии».