по мере прочтения каждой страницы.
Ольга же впала в ступор от содержимого переданных ей документов. Если им верить, именно Елизавета была необученной на чародейку родительницей Антона, и в первый раз в половую связь с ней он вступил в возрасте примерно шести лет, фактически изнасиловав. Парень якобы с детства состоял в самых худших московских бандах. Занимался убийствами, работорговлей, проституцией, в том числе торговал собственным телом в грязных кабаках первого уровня, где заработал кличку «Сладкая попка». Чем, собственно, промышляет до сих пор, совершенно не интересуясь развитием своих чародейских навыков. Попутно совмещая свои гомосексуальные наклонности с порочной страстью к собственной матери, от которой нынче имеет четырёх детей.
При этом ничего хорошего о самой учёной также написано не было. К ней он попал вследствие удачно проведённой аферы шесть лет назад, после чего принудил её стать его сожительницей. Далее шла полнейшая ахинея, якобы доказывающая его многочисленные преступления, а также садистские, мазохистские и прочие наклонности: необоснованную жестокость, паталогическую глупость, жадность, лень, а также способность вонзить нож в спину ближнего своего, отнять конфету у ребёнка и пнуть беременную кошку.
«На три четверти самой ужасной лжи всегда следует добавлять одну четверть правды – и тогда вам поверят!» – именно так поговаривал последний Глава печально известного в Полисе «Семицветья». И кто бы ни был составителем этих бумаг, он пользовался такими же погаными методами. Часть информации, связанная с инцидентом с «Садовниками», случившемся год назад, была подана верно. Указывалось даже наличие раны в виде выхода кристаллизованной души. Вот только подано всё это было так, что Антон назначался чуть ли не главным виновником той трагедии. Как-то прознавшем о ритуале «Хрустального сада» и возжелавшем таким мерзким способом за счёт одноклассников увеличить собственные силы. Да ещё и умудрившемся в очередной раз обмануть всех глупеньких москвичей. Как, видимо, и саму смерть, потому как, сожрав множество хрустальных яблок, он сам чуть было не пророс, но каким-то чудом выжил, хотя и стал слабосилком, сохранившим свою «Бета-стихию».
– Вы что там, Бажовы, у себя все с ума посходили? – смеясь поинтересовалась Ольга Васильевна, удивлённо посмотрев на Марфу. – Кто вообще может поверить в подобную чушь?
– Хо! Милочка, поброди с моё по свету – ещё и не такое увидишь и услышишь! – отрезала Бажова, поморщившись. – В любом случае это официальный документ, гербованный и заверенный печатью канцелярии совета. Мне он был доставлен курьером в опечатанном чарами охранном конверте. Так что не верить написанному у меня причин нет! Как бы я там ни относилась к стариканам…
– Ну, значит, у вас там какой-то шибко талантливый беллетрист завёлся, которому романы в пору писать, а не отчёты. В любом случае к Антону вот эти вот писульки вообще никакого отношения не имеют. Это надо же придумать, в шесть лет кого-то там изнасиловать… –