Томас, зная о том, что Маттотаупа хотел переодеться, возразил:
– Кожаные вещи никуда не денутся, выбрасывать их не надо. Но зеленая рубашка…
Абрахам как раз вернулся с выбранным товаром.
– …вот эта зеленая рубашка, черные штаны и пестрая накидка? Как оно, Топ?
Но Маттотаупе не понравилось.
– Вон та рубашка, – сказал он, – годится. Коричневое, зеленое и белое, в таком наряде человек похож на пегую лошадь; издали и не отличишь. Штаны должны быть коричневые, а одеяло – вот это, черно-бело-зеленое.
– Намучаешься с этим барахлом! – буркнул Адамсон.
Но Маттотаупа его не слушал. Он сделал вид, что увлекся обновками и что эти тряпичные вещи считает подходящими и в прерии. После долгих препирательств между Томасом и Абрахамом Маттотаупа получил то, что хотел, за приемлемую цену.
Когда торговля была закончена, Мудрый Змей посмотрел на Маттотаупу и твердо сказал:
– А теперь я возвращаюсь в стойбище.
Харка тоже поднял голову и посмотрел на отца. Он знал, что должен разлучиться с Маттотаупой, но расставание давалось ему тяжело при всем понимании. Они с отцом так приросли друг к другу за время изгнания, что рана при разрыве была неизбежной. Но Харка уже научился переносить боль, не дрогнув. Серьезный, но без малейшего знака беспокойства, он стоял рядом с мужчинами и ждал последнего и окончательного решения отца.
– Мой сын Харка поскачет с тобой назад в стойбище, – ответил Маттотаупа Мудрому Змею.
Этим было сказано все, что надо было сказать. Маттотаупа и Харка попрощались друг с другом глазами.
Потом мальчик пошел забрать у Тео мустангов – своего и Мудрого Змея. Поскольку ворота частокола стояли открытыми, оба тут же сели верхом и тронулись в путь. Выехав за ворота, они пустили коней в галоп. Оставшиеся смотрели им вслед, но всадники больше не оглядывались.
Топот копыт стих, и всадники скрылись в холмистой степи.
Оставшиеся обернулись друг к другу, чтобы обговорить дальнейшее. Маттотаупа встал в круг последним; он дольше всех провожал взглядом уехавших и, несмотря на присутствие других людей, чувствовал вокруг себя щемящую пустоту. В это мгновение он ощутил, что Харка был единственным и последним человеком, неразрывно связанным с ним. Маттотаупа хотел подавить в себе это чувство резким рывком, но это удалось ему только внешне. Он лишь теперь вникал в то, о чем шла речь.
– …то есть надо уладить дело с капканами и пушниной, Томас! – настойчиво требовал обычно бессловесный Тео. – Абрахам чинит нам препятствия.
– Да он душа-человек, но с тех пор, как завладел факторией, стал на старости лет настоящим разбойником. Но я ему все растолкую! Идем, сделаем это прямо сейчас. Куда ты выгрузил все барахло?
– Все еще там, в лавке, в углу.
– Пошли!
Томас и Тео отправились в первый блокгауз, а Маттотаупа с Адамсоном остались снаружи. Индеец пытался разобраться во впечатлении, произведенном на него этим фермером. Человек ему нравился. Он был еще не старый,