лекари – шарлатаны, шуты, один самодовольнее другого. Он перевел взгляд на настенный ковер, в тени которого стоял человек, такой же старик, как и он сам; он прислушивался к разговору в ожидании, когда дож позовет его и сообщит, зачем за ним посылали.
Этот старик, к слову сказать, архитектор, на самом деле тоже не слушал спорящих. Больше интересуясь зданиями, чем людьми, он любовался тем, как подчеркивают изгибы потолка каменные ребра, пересекаясь над его головой, и как пропорции пилястров дополняют великолепные фрески.
Как и дож, он ужаснулся, увидев входящих в покои лекарей. Все, от дожа до самого жалкого нищего, знали, что означают эти маски. Чума проникла в город. Но архитектора это не слишком заботило. Два года назад уже была небольшая вспышка чумы, и теперь он собирался сделать то же, что и тогда. Он покинет город и отправится в Венето; возможно, в свой старый дом в Виченце. Там, в горах, пережидая, пока чума утолит свою жажду, он будет строить планы и рисовать, потягивая вино. Быстрая лодка до Местре, резвый конь до Тревизо – и он будет в Мазере к закату, в доме своих добрых друзей – братьев Барбаро. Там, он знал, найдется место и для него; в конце концов, это он его построил. Как только он узнает, чего желает дож, он уедет.
Дож устал слушать. Эти лекари не могли помочь Венеции. Они станут раздавать свои микстуры и лекарства, наживаясь на болезни; и кто-то выживет, а кто-то умрет. Сжимая подлокотники кресла так, что суставы на пальцах побелели, он в отчаянии опустил голову. Его собственные руки удручали его – шишковатые, жилистые, с темными пятнами. Как мог старик сдержать чуму?
Он откашлялся. Нужно действовать. Он не допустит, чтобы этот город – жемчужина мира – рухнул под натиском чумы. Нет, не такое наследство он оставит после себя. Старое сердце дожа забилось сильнее. Он встал, кровь прилила к его лицу. «Вы свободны, – обратился он к врачам чуть громче, чем следовало. – Вон». Он взмахнул рукой, словно отгоняя стаю ворон. «Андреа Палладио, – произнес дож, когда врачи закрыли за собой дверь, и его голос прогремел в величественных покоях дворца. – Подойдите».
Палладио вышел из тени и приблизился к креслу дожа. Ветер распахнул створки окна, врываясь внутрь и неся с собой гибель. Палладио встревожился, желая поскорее уйти, но дож, уняв свой гнев, снова сел и задумался.
– Вы слышали о чуде Святого Себастьяна на Джудекке? – спросил он.
Палладио слегка нахмурился. Хотя он никогда не встречался с дожем прежде, но знал, что тот сорок лет командовал флотом, был глубоко верующим, уважаемым и достаточно мудрым человеком, чтобы избежать ужасающих тюрем республики, куда вполне могли его посадить сменявшие друг друга члены Совета Десяти. Неужели Себастьяно Веньер занял столь высокий пост слишком поздно? Возможно ли, что его разум помутнел? Из окна Палладио видел остров Джудекку, на который обрушился дождь, но даже сейчас он все ещё был одним из прекраснейших сестиери Венеции, огибая древний город с окраины, словно гребень.
– Да, конечно, – неспешно ответил он, гадая, куда ведет этот вопрос.
Дож