тоской, но все же с отражением горечи пережитого в глазах. Денис называл эту маску «ветеран», потому что именно так в кино выглядели ветераны войны, вернувшиеся из многолетней мясорубки и старавшиеся как-то справиться с болезненными воспоминаниями.
Но Денис слишком часто менял маски и слишком тщательно подходил к их выбору, каждый день вычищая все остатки прошлой роли перед тем, как примерить новую. И в отличие от своих друзей Денис прекрасно понимал, что он – не маски. Он —пустота под масками, старающаяся казаться человеком. Глаза часто называют зеркалом души, многие верят, что во взгляде можно увидеть его суть. На самом же деле этот колодец, как правило, не так глубок – он доходит до любимой маски, до той, что срослась, слиплась с остальными лучше всего. Но взгляд Константина вел гораздо дальше, до той самой пустоты. Он тоже старательно вычищал остатки примеренных ролей, но делал это гораздо дольше и, возможно, гораздо лучше, чем Денис.
Погруженный в свои мысли, парень прошел уже половину дороги до дома и решил не тратиться на автобус.
Константин Дмитриевич был явным авторитетом для отца Михаила. А значит, возвысившись в его глазах, Денис мог получить разрешение видеться с Викой. Конечно, никаких гарантий, но попробовать стоило. Парень сбавил шаг и принялся прорабатывать план действий. Начать стоило с Егора: если согласится он, то Максим не будет сомневаться ни минуты. Опасения вызывал Виктор. Денис подозревал, что именно он сдал парней после истории с разбитым стеклом машины – уж очень быстро ребят тогда вычислили. Доказательств не было, так что сказать об этом в открытую означало посеять раздор внутри команды, а там уже ссоры, драки, и в итоге Денис мог лишиться помощников. Действовать следовало умнее, а для этого требовалось встретиться с Егором наедине.
Он поднялся на свой этаж, остановился у двери, глубоко вздохнул, нацепил лицо загруженного уроками или другими тяжелыми, но важными делами сына и открыл дверь.
В квартире стоял запах стряпни, на кухне звенели ложки и чашки, лязгнула крышка чайника, и раздался писк включающейся электроплиты. Учитывая, что маму час назад бесцеремонно отбрили, Денис ожидал увидеть что угодно, вплоть до новой порции рассыпанных по полу таблеток, но только не это. Послышался быстрый топот, и в коридор выглянула мама.
– Привет! Заходи давай, чего стоишь, я поставила твой любимый сливовый пирог, скоро будет готов. Как в детстве, помнишь?
– Помню. – Денис медленно стянул кроссовки. Мать мельком улыбнулась ему и тут же нырнула обратно на кухню.
Он понял, что такие перемены возможны только при наличии внешнего воздействия. Это не было похоже на маму, и запах сливового пирога он не чувствовал уже лет шесть.
«Значит, тебе уже позвонили. Как ты восприняла это? Зачем пирог?»
Переодевшись в домашнее, Денис на всякий случай осмотрел комнату – ничего не изменилось. Никаких внезапных обысков. «Да, дело точно в звонке. Пирог – попытка изобразить