например, Нарву), но рижская трактирщица искренне нравилась ему. Причем не только как любовница но и просто, как хороший, добрый человек.
– Лебедь белая, краса светлая! – сказал он блондинке Марии. – Да почто мне мое богатство, коли не вправе даже подарок принести той, что давно люба мне?!
При этих словах белокурая рижанка совсем размякла: ни подарков таких она не видывала, ни слов таких не слыхивала с тех пор, как двадцать лет назад состоялась ее свадьба, а через несколько лет корабль, на котором плавал ее супруг, ушел в море и не вернулся.
Тимофей Выходец с интересом смотрел на женщину, по сути, только что признавшуюся ему в любви.
– А почему тебе так не понравилась эта шляхтянка? – поинтересовался он.
И вновь ответ Марии был очень лестен купцу:
– Она молода, очень красива и чего-то хотела от тебя.
Тимофей улыбнулся и искренне сказал:
– Если бы мне надо было выбирать, где сегодня спать, в комнате пани Комарской или в твоей, я бы выбрал твою.
– Ох, а не обманываешь ли ты меня?
– Пани Комарская безусловно прекрасна, – честно выразил свои чувства Тимофей. – И нрава она приятного. Но каждый сверчок должен знать свой шесток. И для простого купца глупо разводить амуры с дворянкой. А главное, я ведь уже не мальчик, понимаю: не всё то золото, что блестит. Она хороша собой, а ты страстна, она обаятельна, а ты мила, она бойка на язык, а ты добросердечна и люба мне. И я тебя в Риге ни на кого не променяю!
В ответ Мария просто сказала:
– Позволь мне задуть свечи, Тимотеус, при свете мне неловко раздеваться перед мужчиной.
В темноте Мария стала снимать с себя платье, а Тимофея их откровенный разговор заставил задуматься. Да, всем хороша была эта женщина для холостого псковитянина: и мила, и умна, и в постели хороша, и хозяйственна – идеальная жена. Но Тимофей был реалистом и считал: «Я никогда не поведу под венец лютеранку. Мария же не пожелает ехать вслед за мной в чуждую ей Московию, менять веру. Что же нам остается? Разве только не отказывать себе в радостях жизни при встрече…»
Как только Тимофей подумал о радостях жизни, обнаженная Мария намекнула, что ему надо поторопиться:
– Почему ты всё еще одет Тимотеус? Я же жду тебя с нетерпением…
Глава 3. Вербовка
Слаб человек! Вечером Тимофей объяснился в любви трактирщице Марии и долго ласкал ее, а под утро, когда они, утомлённые, наконец-то заснули, купцу вдруг приснилась обнаженная красавица полячка Ванда Комарская. Сон был невероятно странным, каким-то бредовым: голая шляхтянка с саблей в руке бежала по лесу, а за ней гнались несколько крепких неопрятных хлопов и орали: «Все равно наша будешь! Догоним, зажарим и съедим!» Шляхтянка была в ужасе, бежала изо всех сил, но расстояние между обнаженной Вандой и хлопами-людоедами постепенно сокращалось. Купец видел, как прекрасна и беззащитна женщина, хотел помочь