все преходяще, мой друг, и императрица Анна тоже не вечна. Впрочем, похоже, чуя свой закат, она торопится окончательно уничтожить тех, кто может составить соперничество ее любимому Бирону. Ты знаешь, что извлечены из сибирской безвестности и казнены Долгорукие, некогда безуспешно пытавшиеся править из-за спины юноши Петра II. Да и твоему покровителю с его многочисленными талантами тоже стоит опасаться за свою жизнь, слишком ярким человеком он себя показал…
Помолчав, он продолжил:
– Вернемся к нашим делам. Скажу прямо: мне жаль терять такого ученика. Конечно, ученье проходило весьма быстро, с твоими-то талантами, когда ты за какие-то полгода заговорил, как на родном, на германском языке, затем на английском, голландском, французском, испанском, итальянском и греческом! Ты уже на третьем году делаешь такие химические опыты, к которым обычно подходят после десяти лет усердного занятия наукой, и это при всех твоих похождениях, отнимающих массу времени! А твой глубокий интерес к этой новой многообещающей силе – электричеству?! Здесь ты превзошел своего учителя, общаясь с голландскими кудесниками из Лейдена! Правда, говоря откровенно, последние полгода ты бил баклуши, проводя время на охоте с наследником. Но это не может быть тебе упреком, ведь наша учебная программа более чем выполнена. Я не буду перехваливать тебя, но считаю, что со временем ты станешь достойным соперником Роджера Бэкона, Джона Ди, и, возможно, даже приблизишься к великому Готфриду Лейбницу, моему незабвенному учителю!
– Уместно ли сравнивать невежу, не знавшего школы почти до двадцати лет, с гением, в детские годы без словаря прочитавшим «Историю Рима» Ливия на латинском языке, в четырнадцать поступившим в Лейпцигский университет, и на склоне лет создавшим машину, производящую сложные математические вычисления!
Эти слова слегка смутили Вольфа, он понял, что невольно задел самолюбие ученика.
– Между вами больше общего, чем ты полагаешь, мой друг, ибо Лейбниц по отцу был славянином, как и ты, – поторопился добавить философ, подслащая пилюлю. – Славянское племя выходит из умственной дремоты, чему и ты показатель. И я не хочу сказать, что ты, мой друг, в будущем не сравняешься с этим гением математики, хотя ты несколько чужд этой науки, но то, что твои способности в некоторой другой области не уступят способностям Джона Ди или Джордано Бруно, мне очевидно. Правда, ты почему-то не пожелал в должной мере развить их с моей помощью, хотя я был готов поделиться с тобой всем, что мне известно и в этой сфере…
– Благодарю вас, учитель, но я предпочитаю не надевать на свои природные способности узду и шоры системы, созданной слепцами, искавшими путь во мраке на ощупь.
– Ну, не такими уж слепцами они и были от рождения… О том же Бруно повествуют, что вовсе не случайно именно из Нолы, что расположена близ Неаполя, вышел тот, кто унаследовал древнее искусство магов Византии, прежде почти