солонку и бутыль с оливковым маслом, неизменным атрибутом всех португальских ресторанчиков, постелил одноразовую белую бумажную скатерть. Узнав постоянного посетителя, он отошел на несколько минут и вернулся с кувшином домашнего вина, глиняным стаканчиком, вазочкой с маслинами и тарелкой маринованных свиных ушек.
– Сегодня неплохое бакаляу, сеньор, – негромким голосом сказал официант.
– Хорошо, – согласился Петр Иванович, опрокидывая залпом первый стаканчик.
– Как всегда, вы платите только за первый кувшин вина, а все последующие – за счет заведения, – напомнил официант.
Постоянный посетитель кивнул, закусил маслиной и пришел в хорошее расположение духа, стряхивая с себя подавленное состояние, неизменно возникающее в ходе утренних приемов.
«Остались еще в жизни приятные моменты, – подумал консул, наливая второй стаканчик. – Ведь, если рассуждать не всуе, абстрагируясь от повседневной рутины, все эти люди, которые занимают очередь в четыре часа утра у дверей консульства, не виноваты в том, что от них местные власти и работодатели требуют справки, переводы документов, заверенные копии. Они заложники условий жизни в этой стране, и мой святой долг – помочь им. Уже не важно, как они здесь оказались, какими мечтами руководствовались и как себе представляли светлую полоску в судьбе. Я им нужен, чтобы решать их проблемы. Они приходят за помощью и должны ее получить. При этом, конечно, их совершенно не волнует, что в консульстве на приеме остался один дипломат. Не вовремя Родион Маркович в больницу попал, ох, не вовремя. Хотя от него было больше вреда, чем пользы, тем не менее с очередью он умел разговаривать, плачущих женщин и детей успокаивал быстро, да и горлопанам рты умел метким словцом заткнуть».
Третий стаканчик с очередной маслиной сместил акцент в рассуждениях заведующего консульским отделом, и он принялся себя подбадривать, периодически повторяя самому себе:
– Мы справимся, мы сможем! Нам бы день простоять и ночь продержаться!
Бакаляу действительно была недурна: правильного посола и не слишком сухая. Расправившись с рыбой, Петр Иванович вспомнил слова народной португальской песни про реку Тежу, на которой, собственно говоря, стоял город Лиссабон, и, пользуясь тем, что посетителей в этот час было немного, вполголоса пропел часть припева: «Ах, Тежу, Тежу, прекрасна ты в лучах заката», – и опрокинул при помощи глиняного друга очередную порцию вина, приятным душем пролившегося в желудок на правильно посоленную бакаляу.
Надо сказать, что музыкальные способности не были сильной стороной личности дипломата, поэтому мотив песни про реку Тежу удивительным образом совпадал с мотивом народной песни, исполняемой за шесть тысяч верст в другом месте: «Ах, Самара-городок, беспокойная я…»
Вдруг сзади на русском языке послышалось:
– Вы хотели сказать «Ах, Теша, Теша, прекрасна ты в лучах заката»? Не так ли,