он герой, на крупных – стопудово дрогнет…
– А коли не дрогнет?
– Тогда с ним поговорят наши ножички…
На игровом столе меж тем скопилась внушительная груда драгоценного металла. Даже при беглом взгляде смекнёшь не мешкая, что ставки далеко не мизерные, отчего наблюдающие переглядывались тревожно, а губы поджимали в угрюмой многозначительности. Не даром в Святом писании, в книге притчей Соломоновых писано: «Кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей.»
Трактир наполнился напряжённой, звенящей тишиной, даже назойливая жирная муха слонялась над столом как-то особенно раздражающе.
В дальнем углу, стараясь не привлекать к себе внимания, сидел канцлер Будраш и с безучастным видом запивал вином жареного ягнёнка. Гвардеец, посланный им проследить за конокрадом, доложил, что искомый объект осел в заведении, пользующемся дурной репутацией, ибо гостеприимно распахивает двери для всякого сброда, а также лихого люда, предпочитающего заключать сомнительные сделки и проигрывать кровно на́житое. Кроме того, наблюдаемый имеет хорошо подвешенный язык, изъясняется грамотно, если не сказать изысканно, и что немаловажно, обожает азартные игры. Он тут же присоединился к играющим, поставив на кон довольно приличную сумму, стало быть, с деньгами расстаётся легко, что не может не вызывать определённую настороженность…
– Рискну предположить, человек сей может иметь авторитет среди воровского мира, – подвёл черту гвардеец и, вытянувшись во фрунт, подчёркнуто щёлкнул каблуками, давая понять, что сведения на этом исчерпаны.
Столь живописный портрет заинтриговал тайного советника, решившего лично взглянуть на экстравагантную персону, дабы утвердиться в главном: подвела его чуйка или нет?
Тем временем очередной разоритель семейного бюджета, расставшись с накоплениями, покидал карточное ристалище под улюлюканье и сочувствующие аплодисменты. И все готовы были поздравить конокрада с триумфальной победой, а то, пожалуй, и в друзья поднабиться, дабы на халяву влить в себя горячительное, ибо победитель, отхватив приличный куш, впоследствии щедро проставлялся, почему везунчики и шептались меж собой со знанием дела, мол, широкой души человек, но…
Халвус едва ссыпал выигрыш в кошель, даже не успел сделать освежающий глоток и сказать заветное: «Угощаю!», как напротив него за стол грузно шлёпнулся очередной ловец удачи – Никитич. Вызывающе сдвинув в центр стола мешочек с характерно звякнувшей монетою, он заявил:
– Играю на всё!
Кое-кто из сторожил даже присвистнул, оценив размах ставочки. Трактирщик, вынырнув из кухни, невольно застыл, не донеся до победителя кружку с пивом и тарелку с закусками. Само же заведение угрюмо притихло, предвкушая ещё более нешуточные страсти.
Халвус оценивающе взглянул на самодовольного транжиру, кинул взгляд на свои барыши и смекнул, что существенно уступает в бюджете, на что Никитич едко подзадорил:
– Ну как,