Лучший день. Ксения Николаевна Москвитина

меня играть в шахматы. Каждый день ровно в 20:45 дедушка идёт на кухню, ставит чайник, и, когда начинается программа «Время», он ест вкусные булочки и пьёт чай из огромной керамической кружки. И я сижу рядом и ем вкусную булочку – таких в Ленинграде нет. Здесь совсем другая еда: и борщ, который бабушка варит в огромной кастрюле, и сметана, в непривычной маленькой баночке, и хлеб – рижский, чёрный, ароматный и масло – вкуснейшее! Вместе с бабушкой и дедушкой в Риге живут мои тетя и дядя, бортпроводники: летают в разные города и возвращаются с коробкой фруктов, если города южные, с жевачками-конфетами, если Германия или Чехословакия, с шоколадным зайцем и хрустящей картошкой в маленьком пакетике, если Москва. Мы их встречаем: сидим у окна, ждем, когда раздастся во дворе щелканье тетиных каблуков или быстрая походка дяди. А вечером они гладят свою форму на кухне. Через мокрую тряпочку, старательно нажимая, чтобы сильно шипело и чтобы завтра нарядными улететь в небо. Тётя долго красится в ванной. И ванная здесь тоже необычная: огромная, с окном и большим зеркалом. У него мне заплетают косы: мама, бабушка, тётя или, когда никого нет дома, дедушкины ученицы, с которыми он занимается математикой. Дедушка пишет им на листочках цифры, аккуратно, ровно. А мне разрешает посидеть рядом, если не буду мешать. Я смотрю на его руку: один палец не сгибается. Кажется, в детстве дедушка попал по нему топором. В дедушкиной комнате стоит широкий письменный стол с ящиками, а в них идеальный порядок. И дедушка знает точно, где что лежит. Когда я прошу у него ножницы, он говорит: «Возьми в среднем ящике, в левом ближнем углу, деточка».