кто ногами уставшими сучит, кому жарко, кому холодно.
Кутаясь прохладным утром в ветровку, Галя ждала, когда освободится прозорливый батюшка. То и дело поправляла бандану, сползающую с остриженных волос, не знала, куда деть руки. В сотый раз задавала себе вопрос, зачем она здесь? Пытаясь ответить на него, задавалась другим: зачем она замуж собралась? Разве плохо ей жилось одной? Служения не хватало, принадлежать хотелось, осмысленной жизни? Да нет… видно, генетика. Женщины ее семьи никогда замуж не рвались, цветов и домашних животных не любили, о кулинарии не разглагольствовали. Не рвалась Галя замуж. Просто появился человек, который ее полюбил, и она ответила взаимностью – без умопомрачительной страсти, которой некогда пылала к Антону. Благодаря ему знает, чего избегать. Степан хороший, надежный, с ним легко, будто с самой собой. А это уже много – мало с кем общение складывалось, она привыкла быть одна. С мужчиной надо жить хорошо, плохо она и одна сможет. А уж свое привычное одиночество менять на такую опасную неизвестность… стоит ли? Если уж в Степе сомневается, что говорить об Антоне? Все, пройдено и забыто.
– А я думаю, когда же ты пожалуешь? – встретил ее батюшка. – Ждал, ждал…
– Жених мой у вас был? – охрипшим голосом осведомилась девушка.
– Был. Я думал, он тебе так и не признается. Разозлил я его. А сама что думаешь?
– Уже не знаю, – призналась Галя, – запуталась совсем.
В храме толпился народ. Кто-то выстроился в очередь, хотя минуту назад Галя была последней.
– Пойдем-ка пройдемся, – батюшка тяжело встал и, переваливаясь из стороны в сторону, поплелся к выходу. Галя оторопело последовала за ним.
– Понимаю, конечно, приятнее, когда человеку нужна ты, а не ходунки, – кряхтя продолжил батюшка.
Свет церковного двора резанул по глазам. Ветер слегка привел в чувство. Успокаивающе шуршала листва.
– Но я уж ему говорил, супружество – не обязательно для счастья. Венцы-то мученические держать над вами будут, знаешь?
Галя кивнула.
– В любом случае крест. Что с одним, что с другим. Думаешь, где-то идеально будет?
– Не думаю, – голос предательски дрогнул, – но батюшка…
Священник остановился возле лавочки. Посмотрел на нее несколько секунд, да и присел, жестом приглашая Галю последовать его примеру.
– Разве это такое преступление, такое недостойное желание – любить и быть любимой? – слезы покатились по щекам. – Если я не собираюсь никого спасать, вытягивать – мне бы со своей душой разобраться, со своими грехами справиться! За мужем тянуться, как женщине естественнее. Разве это так плохо? А этот человек – ну ничего больше к нему не чувствую, просто чужой, жалею, что травму из-за него заработала. Кто с ним связывался – уже нахлебались, чем я лучше?!
– Поплачь, поплачь, – батюшка похлопал Галю по плечу, – много у тебя накопилось, надо как-то разрешиться. Это помогает. Ни в том,