могли привязать к сиденьям и вставить распорки в глаза. Как в «Заводном апельсине».
– Классный роман, – похвалил Балашов. – Читал его в школе. Там пытались лечить одного юного отморозка, заставляя его смотреть фильмы о насилии.
– Совершенно верно. Кстати, этого парня звали Алекс. Почти как вас, – произнес Рэд.
– Что будет после фильма? – дрогнувшим голосом спросила Жанна. – Нас ведь не смогут держать тут вечно?!
– Вопрос риторический, – вздохнул Алексей. Он допил пиво и непроизвольно посмотрел в сторону ведра, куда помочился полчаса назад. – Но пока что гостеприимством тут и не пахнет.
– Похоже, господин Матюнин считает иначе, – влез в разговор Юрий. – Ему, судя по всему, до сих пор кажется, что как только закончится фильм, заиграет победный марш, эта гребаная коробка – уж не знаю как! – развалится, будто карточный домик, и нас встретят с цветами, приглашая к праздничному столу. Нам будут наливать шампанское и поздравлять с юбилеем, а мы начнем раздавать автографы… Так, Витя?
– Юрий, я бы просил вас называть меня так, как это принято в обществе, в котором я живу, – внешне спокойно проговорил Рэд. Было видно, что язвительное обращение Есина оскорбляет его и ему из последних сил удается сохранять самообладание. – Если вы забыли, то напоминаю: меня зовут Рэд Локко.
– И что ты сделаешь, если я назову тебя вонючей воблой? – прищурился Юрий. – Здесь ты никто, Витя. И все твои сомнительные заслуги в области кинематографии стоят не больше содержимого вон того ведра.
– Прекратите! – крикнула Жанна. – Хватит уже собачиться!
На скулах Юрия заиграли желваки, но он ничего не сказал.
– Те, кто запер нас здесь, хотят, чтобы мы посмотрели фильм, к которому каждый из нас имеет непосредственное отношение, – после некоторой паузы сказал Рэд. – От нас сейчас мало что зависит. Поэтому… давайте пока обойдемся без резких телодвижений.
– Напомнить, что происходит с рыбой, когда она, попавшись на крючок, ведет себя так, как предлагаешь ты? – тихо спросил Юрий, но режиссер уже не обращал на него внимания, сосредоточившись на экране.
– За нами наблюдают, – сообщил Алексей, мельком взглянув на камеры. – И, похоже, постоянно. Сирена сработала мгновенно, как только ты встал! Я же сразу сказал, что здесь видеокамеры!
– Это что-то меняет? – прошептала Жанна. Она глубоко дышала, обхватив живот руками. – Похоже, нас засунули сюда как подопытных мышек…
Рэд поправил очки и кашлянул.
– «Седая ночь» идет всего один час, – проговорил он. – Наверняка после финальных титров что-то прояснится. Не будут же нам крутить этот фильм безостановочно?!
Жанна перехватила его взгляд, в котором смешалось все – усталость, страх и робкая надежда. Надежда на то, что все происходящее, несмотря ни на что, является шуткой. Неудавшейся, злой и сильно затянувшейся, но – шуткой.
«Место – любое. Время – в любое время», – вспомнила она так называемый «билет», и ее будто обожгло холодом.
«А если эту жесть будут крутить постоянно?