именно я смогу сопровождать его в этом путешествии. Довольно скучном, кстати говоря. Когда наркотики становятся главной и единственной целью в жизни, спадает весь флер. Алекс был парнем весьма прагматичным и гордился этим. Даже слабый луч романтизма пресекался безжалостно. Как в жизни, так и в наших отношениях. У нас это называлось «без соплей». И устраивало обоих.
А датчане, наверное, считали, что все русские долбанутые, женятся после первого траха. Здесь действительно все женились скоропалительно. Просто так было выгоднее. И не так одиноко в чужой стране. Зато взрослые женатые люди практически все разводились, им, наоборот, было легче по одиночке… Странно, но факт.
Буквально через месяц я уже так разочаровалась в нашей затее, что начала подумывать: не вернуться ли обратно. Но поворачивать назад казалось малодушием. Вид на жительство был для всех фетишем, сверхзадачей, ради которой люди страдали, унижались, врали и предавали. А я, понимаешь, дать не могу пару раз…
Трахаться без любви не всем дано. Ну, сильно не прикольно. Хоть это и малая плата за вид на жительство, я явно не справлялась. Думала, что смогу. Но не смогла. Глупо было бы признаться ему в чем-то таком… Через некоторое время я начала закрываться в ванной и врать, что у меня опять критические дни и вообще голова болит. Даже немножко всплакнуть приходилось.
Да и в остальном… мне было чудовищно скучно после бурной московской жизни, тусовок с художниками. Алекс вообще-то парень умный, поговорить мог о шахматах, о политике, но как-то мне все это было не близко. Не думаю, что он тоже мог быть со мной счастлив. Несмотря на все это, мы решили пожениться. Так было надо! Нам нечего уже было жрать.
Итак, мы подали заявление. Расписывали нас в понедельник в здании центральной городской ратуши – Rådhus. Надо было прийти в 9 утра. Накануне Алекс сказал, что у них тут все строго и нельзя опаздывать. И я немножечко удивилась: «Странно, это же наша свадьба! А они нам условия диктуют…» Такой вот детский сад. И вот, утром, на нашей микрокухне, я пытаюсь сделать яичницу из последних двух яиц и говорю:
– Слушай, а в чем мне замуж-то выходить? У меня же белого платья нет.
Он говорит:
– Ну и слава богу, все эти предрассудки советские, эти белые платья – говно полное. Иди в чем есть, вот я в джинсах буду.
– Нет уж, я хоть чуть-чуть наряжусь! Фрик я или нет? Все-таки, неплохой повод…
У меня была длинная юбка дикой расцветочки, какая-то черная кофта, типа болеро, и кепка а-ля Гаврош. Но гвоздем программы были бабушкины туфли – дипломатическое наследие. Бархатные, на каблучке «рюмочкой», с длинным мысом: огонь! Я на каблуках, в принципе, и сейчас не хожу, а тогда тем более. Но это же свадьба! Короче, пока я в этих ретротуфлях допрыгала до автобуса – а мы жениться ехали на городском автобусе, естественно, а не на лимузине, – я себе ноги стерла до волдырей. Жестокие туфельки оказались. Мне пришлось их по дороге